Вот Зырян, отличнейший пулеметчик, любитель девушек легкого поведения и постоянный залетчик. Рядом Туман, получивший такой позывной за умение на слух определять цель и мечтавший только о том, чтобы отказаться от своего СВД, сменить должность снайпера на разведчика и получить нормальный АКМ. И, конечно же, прапорщик Гера, бывший наш «замок», ставший в эту кампанию командиром группы, но так и не получивший офицерского чина.
— Прощайте, парни! — еле слышно прошептал я и, накинув на плечи лямки рюкзака, встал в общий строй батальона, который разделился на две части и стал уходить в лес.
После тяжелейшего ночного марш-броска вдоль дороги на север, утро мы встретили на развалинах Советского. Приняли от окопавшейся здесь роты штурмовиков позицию, пополнились боеприпасами, и принялись готовиться к новым боям. Здесь, сидя в обороне, на окраине бывшего поселка, впервые за все время службы, я стал курить. Не то, чтоб потребность была, а попросту вши заели, и единственное, чем от них можно было хоть как-то защититься, это интоксикацией организма никотином. Совсем уж, мелкие твари, ползающие по моему телу, не исчезли, но и донимать стали не так сильно, как в начале. Хотя, может быть, я попросту привык к ним.
Подошедшие к поселку воины Халифата, в этот раз нахрапом не полезли, а проведя ночь в чистом поле, попробовали с нами договориться. К окраине Советского выдвинулась группа всадников под белым флагом, и один из них, какой-то горбоносый мулат, закутанный в несколько одежд, с непонятным акцентом, начал выкрикивать:
— Воины Кубанской Конфедерации, уходите! Вам нечего здесь делать! Зачем вы защищаете тех, с кем не одно столетие враждовали? Возвращайтесь домой, и знайте, что наш возрожденный пророк Магомед не желает вам зла!
На некоторое время переговорщик замолчал, и ему ответил наш комбат, появившийся на позициях:
— Мы уйдем тогда, когда сами этого захотим. Вали в свою пустыню, чмо черномазое, и не сотрясай зря воздух! А что касается нашей вражды с горцами, то она наша, и другим в нее лезть не надо, сами разберемся. Разговор окончен!
Еременко опять исчез в блиндаже, оборудованном штурмовиками, а парламентер продолжил свои уговоры. С полчаса, обещая нам всяческие блага он разливался соловьем и, в конце концов, нам это надоело. Пулеметчик дал предупредительную очередь под ноги лошадей, и вся вражеская делегация незамедлительно испарилась.
Еще сутки стояла тишина, а потом, с самого утра, все завертелось по старому сценарию. Обстрел поселка, где мы закрепились, и атака. Халифатцы несут потери, вновь отходят назад, и снова обстрел. Сутки происходило данное действо и, когда южанам это надоело, они начали обходить нас по лесным чащобам. Делать было нечего, мы покинули поселок, и отошли по дороге на север.