Оценивая позицию руководства вермахта, С. Хассель пишет: «Особенно недоставало им — генералам — способности понять и оценить путь, по которому шагают в ногу. Им велели идти туда — они и пошли. Эта машина надвигалась на противника, обладавшего тем, что приносит победу: моральным превосходством».
Действительно, жертвы, принесенные каждым немецким солдатом, бесспорны. Но речь в книге идет не об этом, а о смысле этих жертв. Какой закон повелел этим людям прервать мирную, созидательную жизнь народов и наступать до Москвы, до Сталинграда и Кавказа, сметая все живое на своем пути? Какой закон требовал от них идти на смерть? И можем ли мы чтить их жертвы? «Прусская дисциплина и геббельсовская пропаганда об ужасных условиях в Советском Союзе держали нас мертвой хваткой», — оправдывается Хассель.
Трудный и долгий путь через адское горнило войны предшествовал решению Хасселя навсегда порвать с прошлым, беспощадно осудить его и стать антифашистом, антимилитаристом. Он внял урокам истории, понял, что это тот путь, по которому раньше или позже пойдет немецкий народ. Но за это надо бороться.
Несмотря на то, что автор участвовал во многих реальных событиях Второй мировой войны и знает войну не понаслышке, он, как и большинство мемуаристов, превозносит и восхваляет немецкую боевую технику и вооружение, приписывает ей чудовищные возможности, в то же время принижая действительную мощь советской техники и не считаясь с реальностью. Возможно, Хасселя подводила память; в любом случае, он явно не обращался к специальной литературе и справочникам для уточнения боевых характеристик немецких и советских боевых машин.
Далее, Хассель очень часто повторяет о многократном превосходстве в численности русских войск и общем соотношении сил. На страницах его романов тысячи и тысячи советских солдат наступают на немецкую танковую роту или же взвод, которые держат оборону на фронте в 100 и более километров. Все это, мягко говоря, фантазия и преувеличение, но такие ошибки свойственны бывшим солдатам проигравшей армии, с самого начала уверенным в абсолютном превосходстве своей стороны.
Хассель также плохо представляет себе и детали жизни и быта Красной армии, ее национальный и классовый состав, моральный облик ее солдат и офицеров. Понятно, что в данном случае речь идет о естественных врагах Свена, которых он видел в основном лишь через прицел своего оружия. Кроме того, нельзя забывать, что все произведения, созданные автором, возникли в период «холодной войны», поэтому более или менее симпатичный облик русского солдата, несмотря на все антимилитаристские помыслы Хасселя, попросту не мог возникнуть под его пером. Тем не менее главное в романах Хасселя не это, а общая — правдивая! — картина самой чудовищной войны за всю историю человечества.