Ксанфия, плача, под ураган аплодисментов, двумя ножками, ровно, шла к Дэйлу, и он вышел ей навстречу и обнял.
– Чарли! – сказал тогда я.
И растерянный мальчишка подошёл ко мне и задрал головёнку.
– Мною, бароном Томом Шервудом, награждается Чарльз Нойс, за спасение судеб двух влюблённых людей. Это благодаря ему Барт и Милиния счастливы, а мы можем с горячей радостью видеть это счастье.
Он пошёл, часто моргая, придерживая «Крылатое Сердце», к Гобо и Баллину.
– Ламюэль и Фалькон! – громко сказал я.
И монахи встали и подошли.
– Награждаю я, недостойный вас барон Шервуд, орденом Солнца.
И опустил каждому на грудь золотую пластину с полированной сталью, на которой алое крылатое сердце было помещено в плавно изогнувшее лучи солнце.
– Всем, кто достигнут такой высоты духа, как наши Ламюэль и Фалькон, я завещаю такой орден. Наш Гранильщик, а потом его ученик Шышок изготовят их с запасом. С большим запасом, потому что золота у меня много. Растите, мои маленькие друзья, будущие мастера и волшебники! Растите, будущие люди Солнца!
Ушёл из замка Носатый, сообщив мне, что измучился, представляя каждый день окорок и колбасу, которых нет. Ушёл и нанялся на какую-то работу в порту.
На корабль «Эрмшир» привезли женщину, донну Бригитту. Соответственно, в «Шервуд» привезли двадцать семь девочек, и танцевальные пары скользили по натёртому воском полу каждый, каждый вечер.
Ах, да. «Эрмшир», свой новый корабль, я передал в полное владение Серым братьям. К моему удивлению, капитаном его был назначен Стив.
Бык и Тонна оставили свои нарды, когда научились играть в шахматы, и по воскресеньям, после угольного урока вернувшись в «Шервуд», они присоединялись к обязательному послеобеденному турниру.
В январе тысяча семьсот семьдесят первого года у нас с Эвелин родился Мартин. А ещё через год – тихая, улыбчивая Алис.
В замке появился ещё один мастеровой цех – живописи. Клаус во множестве создавал писанные маслом морские миниатюры и многих увлёк.
Баллин действительно оказался непревзойдённым садовником. Он получил золотой знак, на котором рубинами был изображён бутон розы, и, разумеется, заслуженное звание «мастер цветов».
Пит не знал почтового адреса своей семьи, которая осталась за океаном. Мы не могли написать им, что их сын жив и здоров. Поэтому, когда «Эрмшир» направился к берегам Нового Света, Пит был отправлен мною домой – повзрослевший, овладевший керамическим ремеслом, счастливый и богатый. Мою уверенность в том, что он доберётся домой, благополучно миновав испанцев, французов, пиратов, – обеспечивали стоящие на корме дальнобойные пушки.