Говорили такие уважаемые люди, как лорд-мэр Джордж Барнс и олдермен Уильям Гаррет. Говорили о том, что товары английские, которые настойчиво в своё время добивались иметь иноземные торговые люди, столь упали в цене, что не приносят дохода даже в том случае, когда мы сами привозим их к дверям былых покупателей. Говорили о том, что будет разумно снарядить три корабля и отправить их холодным северным путём для поисков новых стран, с которыми английские купцы с прежней прибыльностью торговать могли бы.
Стали искать, кому предложить быть главным шкипером в этом невиданном и отчаянном предприятии. И тогда встал благородный Генри Сидней, близкий друг короля Эдуарда, и предложил на эту должность моего доброго Ричарда Ченслора! Он сказал, простирая руки к Ричарду Ченслору, сидящему рядом со мной: "Мы будем жить и отдыхать у себя дома, спокойно проводить время с приятными нам гостями, а он в ту минуту будет нести тяжёлый труд, удерживая в порядке и повиновении моряков, грубых и невежественных смутьянов. Какие заботы будут мучить его? Какие тревоги станут терзать его? Мы не узнаем этого, восседая с бокалами вина у каминов. Сколько жестоких варваров встретится на его пути? Сколько диких зверей? Мы этого, сытые и в тепле, не узнаем. Поэтому призываю вас сочувствовать и любить человека, совершающего для вас чрезмерно тяжёлое и такое нужное дело, и, если судьба позволит ему счастливо исполнить всё и вернуться, то первым долгом будет щедро одарить его дарами светскими и дарами земными".
Так сказал этот благородный молодой дворянин, и я вытер слёзы сочувствия и восторга.
Да, восторга, поскольку после этих слов Ричард Ченслор был немедленно избран главным шкипером экспедиции и капитаном самого большого корабля: "Эдуард Благодетель".
Выйдя из собрания, Ричард Ченслор спросил у меня моего мнения о всём, что я видел и слышал. А я к этой минуте, дерзнув исполниться скрытой решительности, уже сказал себе: "Да!" И сообщил своему другу, что вижу в его предприятии великий и блестящий успех, и прошу его взять меня с собой в плавание в качестве "английского купца Торна". И сообщил также, что среди знакомых моих есть иноземный моряк, московит, которого спасли после бури английские моряки и привезли в Лондон. Есть также в Бристоле один татарин. И эти люди рассказывали, что на востоке от Англии находится Московия, очень богатая страна, раза в два или даже три больше Англии. И что Ричард Ченслор, ежели проявит упорство, с несомненной неизбежностью откроет к этой богатой стране морской путь. И я сообщил ему также, что всё время, отведённое для подготовки эскадры, я употреблю на общение с этим московитом и этим татарином, чтобы по возможности изучить язык московитов. Но делать я это стану в великой тайне, чтобы никто не знал, что рядом с Ричардом Ченслором имеется человек, способный, не подавая вида, разоблачить в Московии злоумышленные совещания против Ричарда Ченслора, едва таковые будут предприняты.