— Все, что случается, происходит по воле богов и особенно, когда речь идет о смерти такого человека, как наш король, которого помазали боги. — Его голос гремел над толпой так, что даже стоявшие в отдалении не могли не слышать его. — Но К’ан II сошел с дороги, указанной богами, и тем самым оскорбил их. В том числе — могущественного Тлалока, не давая того, что ему по праву принадлежало и чего он постоянно требовал. Нет сомнения в том, что Великому и Могущественному стал отвратителен этот король и он указал ему дорогу в Мир Мертвых, пожелав, чтобы другой человек носил корону бога У’уналя. — Его вытянутая рука указала на треугольный головной убор, слетевший с головы упавшего короля, который сейчас неподвижно лежал на земле. — И этот другой не должен забывать о своей обязанности служить тем, кто управляет нашими судьбами. Тлалок высказался, и его голос мы обязаны услышать. Будем же повиноваться ему! Наш долг — смиренно принимать все то, что произойдет в течение ближайших дней, потому что за нас будут решать боги.
В толпе послышался смутный ропот, хотя никто не осмелился ответить жрецу. Кто-то выкрикнул: «Да! Тлалок высказался, послушаем же его!» Этот призыв поддержали несколько голосов.
Тогда поднялся Белый Нетопырь. До этого момента он стоял на коленях возле бездыханного тела, даже не шелохнувшись, как будто бы вместе со смертью короля ушла и часть его самого.
Его высокая фигура предстала перед зрителями во всем своем величии. Он был одет в длинную тунику белого цвета, резко контрастировавшую с черной одеждой жреца бога дождя. Он выглядел особенно высоким рядом со своим низкорослым противником. Шаман сделал шаг по направлению к нему и показал на него, вытянув правую руку.
— Ты говорил в защиту своего бога, жрец, и сделал это с высокомерием. — Человек в черном открыл рот, намереваясь ответить, но халач виник помешал ему жестом. — И ты взял на себя огромную ответственность, поскольку ты позволил себе судить о том, каковы были намерения и желания Тлалока. — И снова быстрым движением руки он помешал маленькому человечку говорить. — Нельзя взывать к богам и претендовать на то, чтобы их намерения выражались исключительно устами одного из нас. — Его голос становился все громче по мере того, как он продолжал свою речь. — Жрец, поскольку ты уже позволил себе говорить от имени Тлалока, я спрошу остальных богов.
Тишина стала напряженной, и даже человек в черном не двигался.
— И на роль того, кто может вещать от лица всех богов, никто не подходит лучше, чем великий бог-создатель, тот, кто берет начало из себя самого и никогда не умрет: Ицамна!