— Обезьяны-ревуны, — пояснил Хулио Ривера, помогая разгружать ее рюкзак. Он произнес это на испанском, переведя потом на французский, как будто знакомил ее с обитателями леса. — Они надоедливы до невыносимости, но в конце концов к ним привыкаешь. И когда они замолкают, замечаешь, как их недостает.
День начался рано, с выезда экспедиции из города Белиза. Они прибыли туда предыдущим утром на самолете из мексиканской столицы. В Белизе их ожидал ученый, который должен был присоединиться к ним. Он представился Николь на плохом французском языке с заметным испанским акцентом.
— Профессор Аугусто Фабрисио, — сказал он, протягивая руку и резко склонив голову, — из Университета Гватемалы.
Он был занятным человеком, тощим, среднего возраста. Верхняя часть его черепа блестела, как будто отполированная, а волосы, черные, без седины, покрывали только нижнюю половину головы. Его лысина, тем не менее, частично компенсировалась огромными усами, которые, казалось, росли из самого носа и расходились в противоположных направлениях, увенчанные подкрученными кончиками.
Жан и Николь уже получили о нем исчерпывающую информацию во время перелета из Мексики. Они сели по обе стороны от Хулио Риверы, любителя поговорить. Казалось, что приближение к месту раскопок ввергло мексиканского археолога, и без того разговорчивого, в настоящую эйфорию.
— Фабрисио — человек с характером, — сообщил он им. — И пусть вас не вводят в заблуждение его внешний вид или манеры. Я думаю, он старательно поддерживает этот имидж, немного старомодный… как будто притворяется дотошным немцем. Но под этой маской скрывается незаурядная личность, а его знания в области археологии Петена поистине неисчерпаемы. Мы с ним вместе пережили много приключений. — Последняя фраза была произнесена с легкой улыбкой, как будто намекавшей на особый характер этих приключений.
Ночь они провели в Белизе; Жан и Николь добрую половину вечера просидели на террасе гостиницы, наблюдая за Карибским морем. Легкая дымка закрывала горизонт, и Николь было нетрудно представить испанский корабль, выходящий из нее навстречу этим еще не известным землям. Испанцы, наверное, волновались не меньше, чем индейцы, которые спрятались в сельве, завидев, как к ним приближаются эти огромные плавающие дома.
Они легли спать рано, зная, что это будет последняя ночь, которую они проведут под крышей в ближайшее время, а также понимая, что, вероятно, им нескоро удастся снова побыть наедине.
Эту ночь они навсегда сохранят в памяти. Слушая шум прибоя и глядя, как небо покрывается звездами, они на секунду поверили, что Вселенная была создана лишь для них.