– Помрет твой пан скоро, пытался я ему горло вправить на место, да нет толку. Скоро опухнет там все и задуха его задушит. Ну а Крысе той, что я упокоил, серый волк дружком мог быть, и то вряд ли. Так что нет у тебя гайдук причин на меня саблю подымать. Хотя одна есть. Обидно тебе, что я тебя побил, не битый ты был до сего дня. Ну, так за одного битого двух небитых дают, так что ты мне еще одного, такого как ты, гайдука привести должен. А руку с сабли забери, не маленький, знать должен, что вызов на поединок то означает.
Дмитро, напряженный как струна, слыша наш разговор, уже подтянулся, и стал слева и чуть сзади от меня.
– А я и хочу тебя вызвать казачок, ты меня обманом побил, посмотрим каков ты в честном бою!
– Тут гайдук загвоздочка одна есть. Твой пан нас тоже не на честный бой в лес вел. И ты, по его приказу, нас бы сзади рубил, и про честный бой бы не думал. Так что ты из себя лыцаря не строй, рожей пока не вышел. И честного боя со мной ты пока не заслужил. Так что рубить тебя будем, если биться надумаешь, мы с Дмитром в четыре руки. А вот когда станешь казаком, то на палках завсегда со мной побиться сможешь. Тут даже разрешения атамана не надо. А расскажешь атаману, какая у тебя кручина, что не можешь жить с душевной раной и побитой мордой, может, разрешит тебе со мной в поединке биться. Так что решай гайдук с нами ты иль против нас.
– Боишься, значит со мной на бой выйти. Дружка в помощь привел. Думаешь, поможет он тебе. А что боишься, то ты правильно делаешь. Ладно, казачок, не буду тебя сегодня рубить, ты мне сегодня жизнь подарил, хоть не просил я тебя об этом, а все равно должок за мной есть. Но ничего, жизнь длинная, может отдам тебе должок, и заслужу у тебя честный бой. А пока давай о наших делах толковать. Там в корчме еще двое гайдуков, пан их паковать коней и воза оставил, с ними, что будем делать?
– А что за люди, что про них сказать можешь?
– Один из них товарищ мой, вместе мы пану служили верой и правдой, да ответил нам на то пан обидой. Не хотели мы в католиков креститься, но пан сказал, или в холопы, или в католики. Поскрипели мы зубами, но что делать, куда собака туда и хвост. Но он, паскуда, заставил и жену и детей перекрестить. – Гайдук заскрипел зубами, его лицо перекосилось.
– Уже больше года как жизни нет. Домой прихожу, как в чужой дом, жена не глянет, и молчит, за год слова не сказала. Сначала бил, но потом вижу, забью до смерти, детей сиротами оставлю. Второй год уже смерти ищу, но не идет ко мне старуха с косой. За товарища своего головой ручаюсь, пойдет в казаки со мной, хоть не так у него, как у меня, а тоже почернел за этот год.