– Ну вот, поведал один. Теперь спать не смогу, так дознаться про все хочется.
– Спеть тебе колыбельную?
– А ну спой.
– Какую песню спеть тебе родная, спи длинной ночью грудня, спи без снов.
Тебя, когда ты дремлешь засыпая, я словно колыбель качать готов. – Попробовал на ходу сымпровизировать.
– Господи, какой ты бесстыдник, но слово дал, давай меня качай. А на чем ты меня качать будешь?
– На руках, конечно.
– Не, на руках умаешься, добре думай…
Встав затемно и одеваясь при свете лучины, глядя в ее странные, меняющие свой цвет, глаза, мне было радостно и грустно. Радостно оттого, что эта ночь соединила меня с этим миром, он стал более реален, в нем появился объем, я уже не чувствовал, так остро, своего инородства в нем. Отчего мне было грустно, это объяснить трудно, знаний за ночь не убавилось, Любка моя вспомнилась, и ее черты смешались в голове с чертами этой женщины, и стало грустно, что так может быть. Для радости причин не сыскать, а для грусти их полно вокруг нас. "Так здравствуй грусть, и грусть прощай, ты вписана в квадраты потолка…", кажется, такое сравнение придумал поэт.
– Давай вставай, а то сейчас уснешь, и базар проспишь, а мне сюда на телеге ехать недосуг, дел много.
– Как же я встану, ты с меня рубаху ночью снял, а обратно не надел. Пока обратно не наденешь, не встану.
– Нет, придется тебе, золотая, самой потрудиться, а то, ни ты, ни я, на базар не попадем. А дети встанут, так им будет на что посмотреть.
Любава выскользнула из под покрывала, и потянулась всем телом повернувшись ко мне спиной. Ее золотистые, не заплетенные в косы волосы, окутывали ее, и светились неяркой золотой короной в свете лучины. Затем она нагнулась, делая вид что ищет что-то под лавкой. Шлепнув ее по заднице, я прижал ее упругое тело к твердому металлу, и накрыл ее уста возмущенно шепчущие какой я негодяй, запрятавший ее рубаху, а теперь пользующийся ее беспомощностью.
– Рубаха твоя на столе лежит, чего ты ее под лавкой ищешь. Мне пора, пожелай мне удачи, сегодня она нам ой как нужна будет. Я спою тебе еще колыбельную, обещаю. Не забудь ничего с того, что сказывал, дорога дальняя, но спокойная пока. Главное, дурниц не наделайте, и глазами своими на людей не пяльтесь.
– Иди уже, советчик. Ничего с вами сегодня не будет, езжай спокойно. И мы доедем, не боись. А вот что дальше, то мне не ведомо.
Придя на постоялый двор, я застал всю компанию уже в зале. Народ встретил меня радостными криками, и требовал подробностей проверки. Особенно их интересовал вопрос, достаточно ли глубоко я проверил способности претенденток, и с разных ли сторон подходил к этому вопросу. Мои отмазки, что я выпил вина с устатку, и прямо на лавке уснул, только убедили народ в моей скрытости, и они меня мордовали, пока я не выдумал историю про полеты в ступе, и дикую любовь под морозными звездами с кровожадной ведьмой обещавшей меня загрызть, если буду лениться. Не удивлюсь, если именно эта интерпретация событий получит широкое хождение в нашем селе.