Чем так страшен этот каток? Драками по субботам и чёртиками, которых ловят пьяные? Или тем, что здесь обычно тусуется пол-Линкольна, и каждая физиономия уже оскомину набила? Так в этом же залог успеха… может быть… Он переглотнул. Ведь договаривались идти вместе, Лонни и так уже влип по уши в эту затею, а отступать в последнюю минуту нечестно!
– Куда мы с тобой пойдём? – Лонни всё ещё не верил своим ушам.
– Внутрь, куда ж ещё? Я сегодня угощаю, – у Брэндона был вид ребёнка, у которого отнимают новую игрушку. Это и было хреново, по мнению кузена. Слишком несерьёзно и опасно! Ну и что с того, что постриг он эту куклу: челюсть мальчишечья, а губы девчачьи, любой дурак поймёт… Одно – медовым голосом совращать девчонок во время трёпа по телефону, лёжа кверху пузом на диване, а другое… Дрянь дело; наваляют по переборкам, как пить дать.
– Иди сюда, ну-ка… – вот, пожалуйста, хотел позвать, а швырнул на дверцу. – Я поговорить хочу!.. – до чего же она тщедушна!.. – Ты – как грёбаный идиот в этой шляпе! – игнорируя боксёрские хуки и откровенные подмигивания, Лонни сорвал с головы Брэндона шляпу и весьма резким жестом отправил её на заднее сиденье своего «тауруса». Крут на словах. Он боится, что верно, то верно. Геев в девятнадцатом веке на среднем Западе вешали. Но! – от родства не отвертишься, за это тебя и родители отчихвостят… То, что он может брюки намочить – ещё полбеды. А вот шляпу жалко!
– Брось ты! Пошли!
– Уже ходил, – с тем же отвращением Лонни наблюдал, как вытаскивают пьяных из бара. Надо же, он не хочет неприятностей… – Ты – психованная!.. Псих, O’K.
– Ладно. Пусти… – выбеленная стена катка высилась перед ним непоколебимой громадиной, залогом успеха. Ага. С каймой из красных сигнальных лампочек по краям… – Да не бойся ты, я вернусь…
О. У братца отлегло. А как там брюки? Внушительных размеров кулак удержал Брэндона от дальнейшей болтовни. Парню наконец удалось вырваться.
Эй! Как гудят колёса! Только и видно, что мелькающие ноги!.. Окошечко билетёрши тускло светилось. В стекле отражалась долговязая фигура продрогшего юноши. Пожилая дама, неторопливо сматывая клубок домашнего вязания, приподняла брови. Чёрт знает что продают эти старьёвщики… шерсть никуда не годится. А малыш, похоже, ничего. Стройный, не то, что Пэдди, оплывший донельзя и регулярно качающийся пивом. У них таких смазливых называли «патрончиками» – ох, и хорош же! Глаза – по четвертаку, карие и глубокие, ресницы – любая деваха позавидует… Нервничает, бедняга. Неужто свидание пропустит?
В той же формулировке Брэндон и услышал вопрос, протягивая аккуратно сложенный пятидолларовик.