Если бы мне предложили описать свои действия в последующие четверть часа, то у меня бы это вряд ли вышло. Помню лишь, что куда-то бежал, падал, что-то или кого-то хватал, тащил на себе, волок по полу, что-то кричал, кого-то звал. Большую часть всего этого я делал чисто автоматически, подчиняясь вдруг включившейся во мне программе робота-спасателя. Когда же наконец удалось прийти в себя, я понял что, натянув на лицо противогаз, тащу одного из разведчиков вверх по лестнице. Это было странно. Нет, странно не то, что я спасал человека. Невероятным казался тот факт, что находясь под воздействием одурманивающего, лишающего воли и разума зелья, я все же сумел отыскать в вещмешке противогаз, натянуть его, а затем кинуться спасать попавших в беду людей.
Я выволок своего подопечного из подвала, взвалил на плечи и, раскачиваясь на непослушных, норовящих подломиться ногах, побрел к выходу, к свету, бьющему сквозь бесформенную дыру в огромном кирпичном нагромождении.
Через стеклянные иллюминаторы, врезанные в возвышающуюся передо мной стену колышущегося, смердящего потом и резиной мрака, я увидел несколько тел. Один, два, три, четыре… Я нес на себе пятого. Как оказалось, я вытаскивал людей из подвала и складывал их у самого входа в магазин. Здесь было полно свежего воздуха, и уже не требовалось дополнительное освещение.
Доковыляв до лежащих на полу четырех тел, я положил рядом с ними пятое. Положил — это мне так хотелось. На самом деле я грохнулся вместе с ним на выложенный грязно-бежевой плиткой пол.
Я тяжело хрипел клапаном противогаза, сердце казалось вот-вот выскочит из груди, голова раскалывалась, сил едва доставало, чтобы продолжать дышать. Но все же, звучавший где-то в глубине подсознания голос надрывно кричал мне: «Подымайся! Иди! Спасай остальных!».
— Иду, — ответил я ему. — Сейчас иду. А ты, браток, полежи тут чуток. Оклемайся малень…
Мне не удалось закончить фразу, обращенную к разведчику. Глянув ему в лицо, я понял, что он меня не слышит и больше не услышит никогда. Посиневшая кожа, отвратительная кровавая рвотная пена на губах, устремленный в никуда взгляд остекленевших глаз. Мертв! Этот человек был мертв!
Я с полминуты глядел на разведчика. Не хотелось верить. Ведь его смерть была не только его. Она являлась частью того невероятного кошмара, который разыгрался внизу. И означало все это, что я мог больше никуда не спешить. Там в подвале уже не было живых. Или я все-таки ошибаюсь? Я тут же бросился к другому, принесенному мной ранее человеку. То же синюшное лицо, та же розоватая пена на губах. И даже не смотря на то, что глаза этого мужчины были закрыты, становилось понятным — он не спит, он тоже навсегда покинул этот мир.