— Но ведь далеко не все в «Брахмо Самадже» согласны с тем, чтобы Биной сделался его членом, — возразила девушка. — Ты же читала газету. Зачем вообще вступать при таких обстоятельствах?
— Да, но без этого о свадьбе не может быть и речи, — сказала Бародашундори.
— Почему, собственно, не может? — спросила Лолита.
— Вы, что же, собираетесь устроить свадьбу по индуистскому обряду?
— Вполне возможно, — ответил Биной, — я сделаю все, чтобы устранить любые препятствия, которые могут встретиться.
Бародашундори онемела. Когда же оцепенение прошло, она резко сказала:
— Уходи отсюда, Биной! Ступай прочь из нашего дома! И чтобы я больше никогда тебя здесь не видала!
Шучорита была уверена, что сегодня Гора придет. С самого раннего утра ее охватило волнение. Но, радуясь предстоящей встрече, она в то же время испытывала неясный страх; укоренившиеся с детства понятия и привычки на каждом шагу сталкивались с идеями Горы, звавшего ее к новой жизни, и это волновало и тревожило ее.
Вчера, например, увидев, как благоговейно склонился Гора перед идолом, стоявшим в комнате тетки, она была по-настоящему потрясена. И напрасно утешала она себя, говоря: «Ну и что ж из того, что он поклонился идолу. Ничего не поделаешь — такова уж его вера», — воспоминание об этом продолжало мучить ее.
Всякий раз, замечая в поведении Горы что-нибудь резко противоречащее ее собственным религиозным взглядам, она невольно замирала от страха. Неужели господь так и не дарует ей душевного покоя?
Желая показать хороший пример Шучорите, гордившейся своими современными взглядами, Хоримохини и на этот раз повела Гору в свою молельню. И он снова в почтении склонился перед изваянием.
Как только он спустился в комнату Шучориты, она спросила его:
— Неужели вы действительно верите в идолов?
— Да, я действительно верю, — ответил Гора неестественным, напряженным голосом.
Шучорита опустила голову и ничего не сказала. Кроткая, безмолвная печаль девушки поразила Гору.
— Выслушайте меня, — поспешно проговорил он. — Признаюсь вам: я и сам не знаю — верю ли я в идолов или нет, но я, во всяком случае, уважаю религию народа моей страны. Религиозные обряды, складывавшиеся в течение тысячелетий, не могут не вызывать у меня чувства благоговения. Я не способен, подобно христианским миссионерам, относиться к ним с презрительной враждебностью.
Шучорита смотрела на него, о чем-то сосредоточенно думая.
— Я знаю, — продолжал он, — что вам трудно до конца понять меня, потому что вы воспитывались в узких понятиях вашей общины и потеряли способность беспристрастно относиться к таким вещам. Когда вы смотрите в комнате у своей тети на изваяние бога, вы видите только камень, я же вижу любящее, исполненное веры и благоговения женское сердце. И могу ли я при этом сердиться или пренебрежительно посмеиваться? Неужели вы считаете, что божество, воплощающее ее сердце, — всего лишь каменный идол?