Гора поспешно направился к выходу. Обинаш собрался ехать с ним, но Гора сказал:
— Нет, нет. Оставайся тут за распорядителя. Неудобно и тебе уходить.
Когда Гора вошел в комнату Кришнодояла, тот лежал на постели, а Анондомойи осторожно растирала ему ноги. Гора переводил встревоженный взгляд с одного на другого, пока Кришнодоял не сделал ему знак сесть на стул, очевидно заранее для него приготовленный.
Гора сел.
— Не лучше ему? — спросил он мать.
— Сейчас немного лучше, — ответила Анондомойи, — мы послали за английским доктором.
Здесь были еще Шошимукхи и слуга. Кришнодоял знаком отослал их из комнаты.
Убедившись, что в комнате больше нет посторонних, он молча посмотрел в глаза Анондомойи и затем, повернувшись к Горе, сказал слабым голосом:
— Мой час пробил. И то, что я так долго от тебя скрывал, я открою тебе сейчас. Иначе мне не будет покоя.
Побледневший Гора сидел не шевелясь, не произнося ни слова. Долгое время все молчали.
— Гора, — снова заговорил Кришнодоял, — в то время я с полным безразличием относился к нашей общине, потому и совершил такую огромную ошибку, а когда дело было сделано, исправить уже ничего было нельзя. — И он опять умолк. Гора тоже сидел молча, ни о чем не спрашивая.
— Я думал, — продолжал Кришнодоял, — что мне никогда не придется говорить тебе об этом и что все так и будет продолжаться. Но теперь я вижу, что это невозможно — ведь нельзя же, чтобы ты принимал участие в погребальном обряде, когда я умру.
По-видимому, самая мысль о такой возможности приводила Кришнодояла в ужас.
Гора почувствовал, что он больше не может терпеть, что ему нужно немедленно знать, в чем же, наконец, дело. Он вопросительно посмотрел на Анондомойи и сказал:
— Расскажи, ма, что все это значит? Разве я не имею права принимать участие в погребальном обряде?
До сих пор Анондомойи сидела понурившись и словно оцепенев, но, услышав вопрос Горы, она подняла голову и твердо посмотрела ему в глаза.
— Нет, родной, не имеешь.
— Я, значит, не его сын? — спросил Гора, вздрогнув от неожиданности.
— Нет, — ответила Анондомойи.
И тогда неотвратимо последовал второй вопрос:
— Ма, так и ты мне не родная мать?
У Анондомойи разрывалось сердце, но она ответила бесстрастным, недрогнувшим голосом:
— Гора, родной. Ты мое единственное дитя. Я бездетная женщина. Но если бы я выносила тебя, ты не мог бы мне быть дороже.
Гора снова перевел взгляд на Кришнодояла.
— Откуда же вы тогда меня взяли?
— Это было во время восстания, — начал Кришнодоял. — Когда мы жили в Итаве. Твоя мать, боясь попасть в руки сипаев, прибежала ночью к нам в дом, мы ее приютили. Твой отец погиб в сражении накануне. Его звали…