Ей приходилось и раньше слышать недовольное брюзжание некоторых своих соотечественников по поводу своей страны и своего народа. Никто из них не верил в него искренне и не любил его глубоко. Однако это не мешало им произносить на собраниях громкие речи и читать патриотические стихи. Гора же вовсе не отвергал слабостей и недостатков своего народа, но он чувствовал его здоровый дух и испытывал к нему огромное уважение. В Горе жила такая неистребимая вера в дремлющие силы народа, что его страстные выступления в защиту отечества каждый раз убеждали колеблющихся. Рядом с этой беспредельной, чистой любовью пренебрежительные высказывания Харана казались Шучорите просто оскорбительными. Время от времени, преодолев смущение, она горячо возражала ему.
Вот потому-то, когда после ухода Горы и Биноя Харан возобновил свои злобные нападки и обвинил молодых людей в невоспитанности и грубости, возмущенная Шучорита снова не могла не заступиться за них.
Отсюда еще не следовало, что неприязненные чувства, которые возбудил в ней Гора, окончательно исчезли. Ее коробило при воспоминании об утрированном деревенском наряде, в котором он явился к ним. И в то же время внутренне она понимала, что, подчеркивая таким образом свою ортодоксальность, он просто бросает всем вызов, что в его поведении не было простоты искреннего убеждения, что сомнения продолжают обуревать его — и что выставил он свое правоверие напоказ из чувства протеста, потому что был зол и хотел уязвить других.
О чем бы Шучорита ни разговаривала в тот вечер, что бы ни делала, где-то в уголке сердца она все время ощущала гложущую боль. Чтобы извлечь занозу, нужно точно знать место, где она находится; и вот, чтобы найти это место и избавиться от мучившей ее занозы, Шучорита и решила уединиться на веранде.
Она надеялась, что прохлада и темнота успокоят непрошеное волнение, но непонятная тяжесть в груди не проходила, ей хотелось плакать, а слез не было.
Что же заставило страдать Шучориту? Появление незнакомого юноши с тилаком на лбу? То, что доводы этого юноши остались неопровергнутыми, или то, что самомнения его так и не удалось сломить? Трудно было представить себе что-нибудь более нелепое. И вдруг Шучорита залилась краской стыда: действительная причина вдруг открылась ей. Добрых три часа сидела она напротив этого юноши, даже вмешивалась в спор, поддерживала его, а он не только не обратил на нее никакого внимания, но даже, прощаясь, сделал вид, что не видит ее. Сомнений быть не могло: именно это полнейшее пренебрежение с его стороны и уязвило ее так больно.