Но по-прежнему сильнее всего девочку занимал образ Татьяны. Она нарисовала ее тринадцать раз, тринадцать Татьян в разные периоды ее жизни против трех Онегиных и двух Ольг. Всего она сделала двадцать восемь рисунков в этой книге и отметила остреньким робким, но в тоже время и дерзким карандашом девяносто три места. К этим девяноста трем отметкам она собиралась вернуться потом и сделать к роману Пушкина еще девяносто три набросочных рисунка.
Уезжая в Артек, Надя захватила с собой комментированное издание «Евгения Онегина» с рисунками на полях. Она брала первые уроки рисования у Брагина и Лидии Львовны Устиновой. Теперь совершенно неожиданно она нашла себе еще одного учителя рисования — Пушкина. Читая роман, она настолько усвоила его манеру, что рука, словно бы помимо воли, вывела профиль Пушкина так, как он сам бы себя нарисовал. Надя долго разглядывала рисунок и, пораженная тем, что у нее вышло, устыдившись своей дерзости, спрятала лист в папку и никому не показала.
Отец потом сказал, что «пушкинской рукой» рисовать нельзя, что это кощунство. Так и остался бы набросок единственным в ее творчестве, если бы не произошла встреча с Грессеном. Маленький, в очках, с большой, совершенно лысой головой писатель разглядывал с радостным удивлением девочку. Погладив себя машинально по лицу и ущипнув кончик бородки, он спросил:
— Это правда, что вы любите иллюстрировать Пушкина? — и покрутил в воздухе рукой, очерчивая профиль великого поэта. Жест у него получился красивый, внушительный.
— Да, — кивнула немного испуганно Надя.
— С семи лет, — добавил отец.
— Вы можете ко мне приехать с рисунками завтра? — обратился Грессен к Наде и к Николаю Николаевичу и посмотрел на них сквозь большие очки — сердито, предполагая, что они откажутся и нужно будет их уговаривать.
— Мы можем, — сказал отец.
— Я живу в центре. В трех минутах ходьбы от памятника Пушкину.
Он сказал это так, что сразу стало ясно, как важно для него жить в соседстве с бронзовым Пушкиным.
— Не буду скрывать от вас, — сурово продолжал Грессен, — я в этой встрече очень заинтересован. Я хотел бы проиллюстрировать свою новую книгу о Пушкине рисунками Пушкина. А в детские, лицейские годы он, как вам, вероятно, известно, не рисовал или почти не рисовал, — предупредил он возражение Николая Николаевича. — Были, были в лицее уроки рисования, и был неплохой педагог, Чириков. Ученические два рисунка сохранились, но мне нужно другое. Вы понимаете, о чем я говорю?
Старик отошел от отца и дочери, двинулся вдоль стен, на которых были развешены рисунки и акварели Н. Н. Жукова. Встреча произошла на открытии выставки.