Только предчувствовалось, что погода вскоре изменится. Довольно странно, если взять во внимание тот факт, что почти весь день было солнечно. Дожди, да еще в это время года, были неведомой роскошью. Однако, вот же — темные облака плыли по небу, заслоняя собой звезды. На горизонте, откуда надвигались тучи, я увидела слабое мерцание. Молнии. Поднялся ветер, который подобно прибою то надвигался, то отступал.
Воздух был теплый и живой, в нем чувствовалось напряжение и мощь. Нас ожидал совсем не мрачный, сердитый шторм, как могло показаться. Нет, эта стихия заставит преклоняться перед силами жизни и природы.
В тот момент, я была схожа с ней, такая же дикая, беспечная… живая! Настолько уверенно я давно себя не ощущала, и никогда в жизни, ни перед кем, я так не раскрывалась, как сейчас перед Кийо. Только с ним я перешла за черту дозволенного. Это одновременно пугало и будоражило.
Через несколько минут «герой моих грез» появился на балконе, я услышала, как он подошел и, прижившись грудью к моей спине, обнял руками за талию и положил подбородок на плечо. Так мы и стояли, вокруг — лишь мы и тишина. Шумное шоссе было где-то далеко. Похоже, мы были единственными полуночниками, бодрствующими в это время суток. И только свист ветра и предупреждающие раскаты грома прерывали ночное безмолвие.
Кийо потянулся к поясу моего халата и развязал его. Далее, проворно сдернув халат, он открыл мое тело ветру. Смутившись, я попыталась сбежать, но он удержал меня.
— Тут никого нет, — пробормотал Кийо, пока его руки совершали прогулку по моему телу: от груди и постепенно вниз. — И даже если бы кто-то был, тебе нечего стыдиться. Ты восхитительна, Евгения. Ты так изумительно красива.
Кийо уткнулся лицом мне в затылок, и я прижалась к нему, когда он меня поцеловал. Его рука скользнула вниз между моих ног, и погладила меня, будто ветер приласкал мою кожу.
Когда я уже стонала от желания, Кийо на мгновение отступил от меня, и я услышала легкое шуршание. Он принес с собой презерватив. Самонадеянный ублюдок.
Секунда и его руки вновь вернулись ко мне; он поставил меня так, чтобы я нагнулась и ухватилась руками за перила балкона. Одним ударом вся его твердая длина снова оказалась во мне, заново утверждая свои права. После нашего последнего забега я была практически истощена, но когда он стал двигаться, я снова стала влажной, позволяя грани между болью и блаженством размыться.
Какое безрассудство заниматься сексом в таком публичном месте, как балкон! Но в этом пагубном безумии было что-то волнующее. Еще в баре Кийо, недвусмысленно дал понять, что он слегка эксгибиционист. Но понаблюдать за нами было некому. Никого, кроме нас, пустыни и шторма…