— Богато живете.
— Да уж не жалуемся, — хозяин посмотрел на Зиха с нетерпением. — Ну что, определился?
— Патронами возьмешь?
— Возьму. Что там у тебя?
— Вот, — Зих начал выкладывать перед хозяином на стойку патроны из винтовки убитого солдата "Лабиринта". — Какой у тебя курс?
— Хорошие патроны. Один к одному, идет?
— Идет, — Зих отсчитал десять патронов. — Что у тебя выпить есть?
— Спирт, самогон, пиво, "пушистик".
— Стакан спирта и мяса какого-нибудь. Только не сейчас, когда проснусь.
— Будет сделано, — хозяин сгреб патроны со стойки. — Тебя как звать, папаша?
— Зих.
— Есть желание, могу бабу тебе организовать, Зих. Всего пять банкнот за ночь. Хорошая баба, молодая, умелая, куда хочешь, туда и даст.
— Перебьюсь. Где мне расположиться?
— Где нравится, там и располагайся. Все места свободны. Можешь спать спокойно, вшей у нас нет, шмотье не воруют.
Зих отошел от стойки, выбрал место и с наслаждением растянулся на нарах, подложив под голову свой рюкзак. Тело после целого дня хождения в холод и ветер немедленно наполнилось тяжелой усталостью. Зих еще успел подумать, что никогда в жизни он так не уставал — и все. Огонь горевшей под потолком подвала тусклой лампочки померк вместе с сознанием, и охотник уснул.
* * *
Они сидели кругом у большого жаркого костра и ждали, когда прогорят дрова, чтобы можно было заложить в горячую золу целое ведро припасенной Снигирем картошки. А пока учитель рассказывал им о вере, и Зих слушал его рассказ. Снигиря всегда было интересно слушать, хотя Зих не всегда был уверен, что все в этих рассказах правда. Слишком уж гладко у Снигиря концы с концами сходились. Крысе истории Снигиря были, как всегда, неинтересны — он сидел с отсутствующим взглядом и ковырял ножиком черную мерзлую землю. Остальные слушали вполуха, их больше интересовал вопрос, когда же они начнут печь картошку и смогут поесть. А Снигирь говорил, время от времени встряхивая головой — такая у него была странная привычка. И еще, когда он рассказывал свои истории, то всегда смотрел куда-то в пустоту перед собой, будто видел там нечто, недоступное взгляду остальных.
— Чепуха это все, — сказал Зих, когда учитель замолчал.
— Что чепуха? — Снигирь с интересом посмотрел на подростка.
— Про Бога. Не верю я в то, что он есть.
Зих всей кожей ощутил, что его приятели смотрят на него — все, как один. Крыса, Яшка, Тимоня, Фрукт, Свинопас. Он их удивил. И Снигиря тоже удивил.
— И почему же ты в Него не веришь? — наконец, спросил Снигирь, слабо улыбнувшись.
— Как можно верить в то, что никто не видел? Ты-то сам Бога не видел, правильно?