— Мюррей!
— Отсчет времени пошел
— И что ему скажу?
— Скажите, чтобы он сообщил в Бурунди, что его ждет более важный местный звонок, и что он им перезвонит.
— Господи, Мюррей, понадобилось четыре дня, чтобы организовать этот разговор, у них очень плохая телефонная сеть.
— Осталось пятнадцать секунд, потом я начинаю связываться с прессой. Рипаблик Пикчерс, Вера Ральстон, — насчет парней, сводничавших для актрис, оказавшихся в Нью-Йорке в затруднительных обстоятельствах...
— Я приведу его. Не знаю как, но приведу. Подождите!
Ожидание оказалось столь непродолжительным, что Лассаль почти воочию увидел, как Томпкинс пересек кабинет и прервал разговор с Бурунди буквально на полуслове.
— Добрый день, мистер Лассаль. — Голос председателя правления звучал мрачно и сдержанно. — Насколько я понимаю, в городе возникла чрезвычайная ситуация?
— Террористы захватили поезд метро. Семнадцать человек оказались в заложниках — шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы меньше чем через полчаса не доставим им миллион долларов, всех семнадцать перебьют.
— Поезд метро, — протянул банкир. — Это что-то новенькое.
— Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему такая спешка. Есть какие-то проблемы получить такую крупную сумму наличными?
— Через федеральный резервный банк — никаких. Конечно же, мы с ним сотрудничаем.
— Хорошо. Не могли бы вы распорядиться поскорее их нам выдать?
— Выдать? Как я могу их выдать, Лассаль?
— Одолжить, — Лассаль повысил голос. — Мы хотим занять миллион. Независимый город Нью-Йорк.
— Одолжить... Видите ли, мистер Лассаль, существуют определенные технические правила. Такие, как разрешение, подписи, сроки, продолжительность займа и, может быть, ещё некоторые детали.
— При всем моем уважении к вам, мистер председатель, у нас нет на все это времени.
— Но "все это", как вы говорите, имеет значение. Вы же понимаете, у меня тоже есть люди, которые меня выбирают. Директора, ответственные служащие, держатели акций банка, и они меня спросят...
— Послушайте, чертов ублюдок, — закричал Мюррей и замолчал, напуганный собственной наглостью.
Но отступать или извиняться было уже поздно, и в любом случае это не в его стиле. Он двинулся дальше, и в его голосе прозвучала открытая угроза.
— Вы хотите впредь вести наши дела? Вы же понимаете, я могу завернуть за угол и обратиться в другой банк. И это будет только начало. Я смогу найти нарушения практически по любому из наших счетов!
— Еще никто и никогда, — медленно и удивленно протянул банкир, — не награждал меня подобными эпитетами.
Еще была возможность принести искренние извинения, но Лассаль решительно её отбросил.