— Ушли на пенсию?
— Мне только сорок один.
— Примерно так я и думал, — вежливо кивнул Райдер. — Вот почему меня удивила мысль, что вы могли выйти на пенсию.
Это было изящное извинение, но Лонгмен не дал себя одурачить. У него был потрепанный вид, и люди обычно прибавляли ему лет.
— Я проработал машинистом почти восемь лет, — сказал он. — Но ушел с этой службы. Это случилось несколько лет назад.
Убедил он Райдера в искренности своих слов, или нет, но тот не стал развивать эту тему, а просто кивнул. Девяносто девять человек из ста обязательно спросили бы, почему он ушел. Правда, возможно, Райдеру было на это просто наплевать, но даже если так, он мог бы спросить из чистого любопытства. Несколько обиженный Лонгмен задал встречный вопрос, которого при иных обстоятельствах из уважения к сдержанности Райдера постарался бы избежать.
— А какая у вас профессия? Я имею в виду основную.
— Я — военный. Я был солдатом.
— С юных лет? Это неплохая профессия, если удается с ней справиться. И какое же у вас было звание?
— Мое последнее воинское звание — полковник.
Лонгмен был немного удивлен. По собственному трехлетнему армейскому опыту он знал, что человек лет тридцати — так оценил он возраст Райдера не может дослужиться до полковника. Но он не думал, что Райдер его обманывает, поэтому кивнул и промолчал.
— Это было не в американской армии, — добавил Райдер.
Объяснение не развеяло сомнений Лонгмена, а лишь усугубило таинственность ситуации. В какой же армии служил Райдер? В его речи не было заметно иностранного акцента; он говорил как стопроцентный американец. В канадской армии? Но и там в тридцать лет полковником не станешь.
Лонгмен шагнул к столу, чтобы отдать свою книжку, потом подождал, пока управится Райдер. Выйдя на улицу, они зашагали по Шестой авеню.
— Вы идете куда-то конкретно? — спросил Лонгмен.
— Я решил, что стоит прогуляться.
— Не возражаете, если я присоединюсь? Мне просто нечего делать.
Они прошлись до середины тридцатых улиц, продолжая все тот же вялый разговор, время от времени комментируя товары, выставленные в витринах магазинов, обсуждая женщин, кишевших у дверей универмагов на Тридцать четвертой улице, осуждая шум и вонь на улице от множества машин. Но загадка продолжала мучить Лонгмена, и когда они пережидали поток машин, чтобы перейти улицу, он выпалил:
— А в какой армии вы служили?
Райдер молчал так долго, что Лонгмен уже собрался извиняться. Но потом Райдер сказал:
— Последний раз? В Биафре.
— А-а, — кивнул Лонгмен, — понимаю.
— А до того в Конго, и ещё в Боливии.