— Никогда.
— Я люблю бывать там, где нет чужих следов.
Я посмотрел на часы. Было уже около десяти, а ехать назад не менее получаса.
— Пожалуй, пора идти.
— Еще рано.
— Понимаешь, сегодня я хочу но-настоящему испытать мою систему. Если я буду ставить фишки по двести франков, у меня как раз хватит капитала.
— Неужели ты пойдешь в казино?
— Конечно пойду.
— Но ведь это кража.
— Почему? Он дал мне деньги, чтобы мы получали от них удовольствие.
— Тогда половина их моя. Ты не смеешь играть на мою половину.
— Будь умницей, ладно? Мне нужен капитал. Система нуждается в капитале. Когда я выиграю, ты все получишь назад сполна, с процентами. Мы заплатим по счетам и, если захочешь, вернемся сюда до конца нашего пребывания.
— Ты не выиграешь. Посмотри на других.
— Они не математики, как я.
Бородатый старик проводил нас по темным улицам с арками до нашей машины: Кэри со мной не разговаривала и даже не позволила взять ее под руку.
— Детка, мы ведь сегодня празднуем свадьбу. Почему ты злишься?
— Разве я тебе сказала что-нибудь злое?
До чего же они угнетают нас своим молчанием; ведь молчание нельзя повторить или бросить обратно, как слово. В таком же молчании мы приехали домой. Когда мы подъезжали, Монако был залит огнями — и музей, и казино, и собор, и дворец: со скалы пускали фейерверк. Это был последний день недели иллюминаций. Я вспомнил первый день, нашу ссору и три балкона.
— Мы еще ни разу не видели Salle Privée. Пойдем туда сегодня.
— А почему именно сегодня?
— Муж обязан заботиться о жене, а жена повиноваться мужу.
— Что ты болтаешь?
— Ты же сказала мэру, что на это согласна. Согласилась еще и на другую статью: «Жена обязана жить со своим мужем и следовать за ним повсюду, где он сочтет нужным находиться». А вот сегодня мы, черт возьми, будем находиться в Salle Privée.
— А я просто не понимала, что он говорит. — Когда она начинала спорить, худшее было позади.
— Детка, пожалуйста, пойдем со мной и посмотрим, как выигрывает моя система.
— Я увижу, как она проигрывает. — И на этот раз тоже была права.
Ровно в 10.30 я начал играть и проигрывать и проигрывал без конца. Перейти за другой стол я не мог, — это был единственный стол в Salle Privée, где можно было ставить минимально по 200 франков. Когда я проиграл половину займа управляющего, Кэри хотела, чтобы я перестал играть, но я еще верил, что удача придет, что события примут другой оборот и мои расчеты окажутся правильными.
— Сколько у тебя осталось?
— Вот. — Я показал ей пять фишек по двести франков. Она встала и ушла; по-моему, она плакала, но я не мог пойти за ней, не потеряв своего места за столом.