Издатель отрицательно покачал головой, заулыбался, развел руками:
— Это исключено, Сугимори-сан. Мы всегда были и будем друзьями. Я надеюсь на это...
Но это было неправдой. Последнее время отношения издателя Кавамото и полковника Сугимори оставляли желать лучшего. Дело в том, что после гибели Куроды Кавамото отказался печатать предложенную военными версию причин случившегося. Версию, правда, он все-таки напечатал, но среди прочих, выдвинутых другими группировками. Это не могло понравиться военным. Кавамото считал, что он и так уж достаточно много сделал, и, кроме того, он хотел иметь возможность отступления в случае перемены политических тенденций в стране. Никто из военных впрямую с ним на эту тему не разговаривал, но отчуждение наметилось, и Кавамото его ощутил. Он боялся Сугимори и особенно Хаяси, но надеялся на свою популярность и покровительство императора. Последнее время он старался избегать встреч с кем бы то ни было из военных, вот почему столь бесцеремонное поведение Сугимори в его кабинете напугало его, и не без оснований.
— Смотрите. — Сугимори достал из портфеля газету. — Знакомо?.
— Конечно, — ответил Кавамото, — это газета от третьего апреля.
— А как это вы сразу определили?
— Во-первых, это одна из моих газет. А во-вторых, вот некролог Куроды, мы его давали третьего апреля, я точно помню.
— Правильно. Вы запомнили точно. — Сугимори помолчал, пристально разглядывая издателя, и наконец сказал: — Тогда запомните такую дату: двадцать второе мая. Повторите!
— Двадцать второе мая.
— И вот еще что. — Сугимори протянул через стол пачку фотографий: — Вам нравятся эти фотографии?
Кавамото с удивлением посмотрел на полковника:
— Это моя жена... А это сын... Это я, только не помню, где и кто меня снимал... А это, — он отложил в сторону одну фотографию, — господин Сайто, уехавший с торговой миссией в Россию.
— Правильно, — кивнул Сугимори. — Теперь смотрите внимательно.
Полковник взял фотографию Сайто, развернул газету за третье апреля и приложил фотографию на место изображения убитого Куроды в траурной рамке.
— Нравится?..
Кавамото молчал, лицо его покрылось испариной.
— Господин полковник, — как можно более достойно начал он, — я не имею права... это...
— Хорошо. Тогда так...
Сугимори разложил на столе оставшиеся у него фотографии и по очереди стал прикладывать их к траурной рамке в газете.
— Может быть, вам так больше нравится?
— Но это моя жена! — цепенея, произнес Кавамото. — А это сын...
— Так что? — Сугимори спокойно смотрел на Кавамото.
— Нет, лучше действительно эту, — быстро проговорил издатель и поспешно отложил в сторону фотографию Сайто.