В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками — ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.
Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.
— Как ты живешь? — спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.
— Так и живу… — неопределенно ответила Марина, поблагодарив его улыбкой за то, что подошел. — В двух словах не расскажешь. Разное было…
— В Рдянске давно?
— Третий год. Квартиру вот-вот получим. Мужу обещали.
— Как же сейчас обходитесь?
— У его сестры живем. Она на север завербовалась, нам свою квартиру оставила на время…
— А дети?.. — осторожно спросил он, так как не знал, есть ли они у Марины.
— Слава богу. — Она раскрыла сумочку, с которой не расставалась, достала газетную вырезку и протянула Захару Петровичу.
Измайлов увидел на снимке девочку в балетной пачке, рядом — женщина в спортивном костюме. И подпись: «Учащаяся балетного училища Юля Хижняк со своим педагогом С. А. Рогачевой».
Хижняк — девичья фамилия Марины.
— Младшенькая, — с гордостью пояснила Марина. — Балериной будет.
— Это хорошо, — возвратил Измайлов газетную вырезку. — А ты?
— В медучилище работаю.
— Значит, не изменила медицине?
— Нет, конечно… Захар, а ты не знаешь, как Боря?
— Межерицкий?
— Да.
— Твой коллега. Заведует психоневрологической больницей в Зорянске.
— Небось профессор, доктор наук?
— Вовсе нет.
— Как же?.. — удивилась Марина.
— Не получилось…
— Но ведь он головастый был!
— И сейчас, по-моему, соображает неплохо. Врач — каких поискать. К нему приезжают консультироваться светила из Рдянска и даже из Москвы, Ленинграда.
Дождь прекратился. За окном мелькали мокрые деревья, домики — они подъезжали к станции Ратань.
— Ну а как у тебя в семье? — спросил Захар Петрович.
— Ты хочешь спросить, как муж?
— Да… Счастлива?
— О счастье, говорят, мечтают в молодости. В нашем возрасте думают, как бы не было хуже…
Измайлов почувствовал, что Марина не хочет говорить на эту тему. Потому, наверное, что нет этого самого счастья.
— На переправе коней не меняют, — грустно сказала Марина. — Вот приеду сейчас, он на дежурстве… В такой день…
Но какой день, она не объяснила. Состав подошел к перрону.
Захар Петрович снова вышел подышать густой влажной свежестью. Двое мужчин, проходя мимо, возмущались, что поезд будет стоять здесь не пять положенных минут, а бог знает сколько. Когда они поднялись в вагон, Измайлов отправился к проводнику узнать, в чем дело.