Ему был никто не нужен, да и сам он был словно окружен пустотой. Он наотрез отказался общаться с прессой. И не потому, что ему было нечего сказать. Просто после той знаменательной речи, он дал полковнику обещание, что до конца, пока не сложат оружие в других городах, он будет говорить прессе исключительно согласованные с ним вещи. Это было неприятно, но цель такой просьбы полковника хотя бы была ясна. Одна сказанная глупость и все может начаться заново.
Неторопливо ступая по городу, Илья даже не сомневался, что его пристально ведет «наружка». Его предупредили о будущем постоянном наблюдении. Как Илью уверяли, для его же безопасности. Но с улыбкой внутри он понимал и то, что наблюдатели будут исправно сообщать своему командованию о том, что он делает. И Илья, не желая «специалистов» утруждать излишней работой, никуда не спешил, наслаждался вздохнувшим после боев городом и серьезно намеревался на оооооочень долго запереться в своем «чулане». Засесть в квартире и не выходить из нее даже за едой. Надо было отлежаться, оглядеться одуматься и, наконец, решить, как же дальше жить. Чем заниматься.
Чем ближе подходил Илья к своему, тоже пострадавшему, дому, тем сильнее и заметнее он начинал хромать. Вернулась боль в колене. В ступне мышцы вообще судорогой свело. Проклиная эту чертовщину, Илья не выдержал и сел на подвернувшуюся скамейку. Глупость-то, какая, — рассуждал он про себя, — пока скакал как сайгак по канавам, стройкам, перелескам ничего не болело. Только стоило всему окончиться как на тебе. Сиди и вспоминай, что ты инвалид, причем официальный.
Кроме боли в ноге вдруг нахлынула и головная боль, напомнившая о давней контузии. Разозлившись сам на себя, Илья поднялся и, чертыхаясь, поковылял к дому. Проклиная все на свете и особенно полковника, обещавшего, что лифтом займутся непременно и сразу, Илья пешком поднялся к себе и открыл дверь. Как он в этом дурдоме ключ-то от квартиры не потерял?
Не медля не секунды, закрыв за собой дверь, Илья пробрался в комнату и повалился на кровать. Только он лег, как колено пронзила абсолютно нестерпимая боль. Он застонал сквозь сжатые зубы и, надеясь на старый прием, невероятно больно ущипнул себя за руку. Три секунды передышки пока нервная система, переориентированная на новый раздражитель, почти не давала сигналов боли из колена, Илья буквально глотал воздух. Боль вернется, понимал он. Непонятно как, но аванс, выданный Богом… Дьяволом или еще кем-то, закончился. Отбегав как молодой эту войнушку, теперь Илья глотал ту боль которую испытывал бы все это время. Он вдруг ясно осознал, что все правильно. Что так и должно было быть. Теперь просто настала его очередь терпеть…