— Эй, блошиный батыр! Подпевай! — кричал он Кучаку.
Но Кучак, еле поспевавший за ним, только качал головой: где уж тут петь, когда едва успеваешь цепляться за выступы скал, чтобы не сорваться в пропасть!
Голодные и усталые, они часто садились отдыхать. Джура жадно осматривал склоны гор, на которых виднелись киики, а Кучак любовно гладил цветы руками.
Наконец они дошли до перевала. Сильный ветер валил их с ног. Сугробы снега, доверху забившие широкие ложбины, преграждали путникам дорогу.
— Попробуй перейти эту белую трясину! — испуганно кричал Кучак.
Кучак знал, как опасен рыхлый, мокрый, подтаявший на солнце снег. Ступишь в него — провалишься, и тогда — смерть. Прощай, архарья печенка с жиром!
— Рано идем! — ворчал Кучак. — Архары еще не обросли жиром. Вот осенью и дороги хороши, и у архаров на три пальца жира под шкурой.
Джура молчал. Он приказал Бабу идти вперед. Бабу подошла, ступила на снег передней лапой и быстро отпрыгнула назад.
— Вперед! — крикнул ей Джура.
Но Бабу легла и отвернулась в сторону, делая вид, что не слышит.
— Теперь вижу, что идти нельзя, — сказал Джура. — Надо дождаться утра, когда подмерзнет.
На ночевку спустились к обнаженным синим скалам. Ночевали под нависшим камнем у летнего пастбища — джейлау, где еще с осени женщины оставили заготовленные кучки хвороста. Растопили в казанке снег, вскипятили воду, засыпав туда три щепотки муки, и с наслаждением, до пота, пили аталу — мучную болтушку.
Джура протянул было пиалу с болтушкой Тэке, но Кучак вырвал ее у него из рук.
— Ты голову потерял? — закричал он. — Собака — нечистое животное, и своим черным, нечистым носом она будет лезть в пиалу, откуда едят мусульмане!
Он, ворча, отошел в сторону, разыскал в камнях углубление и налил туда немного аталы. Остальное он хотел доесть сам.
— Не жадничай! — крикнул Джура.
Кучак вылил остальное в другое углубление.
Рыжая, толкнув Кучака, бросилась к атале. Она начала жадно глотать, обжигаясь и повизгивая. Бабу тоже была голодна, но она подождала, пока атала остынет, и не спеша принялась за еду. Рядом с ней, урча от удовольствия, лакал болтушку Тэке.
Утром, до восхода солнца, охотники начали переправляться через снежные препятствия. Они ложились на подмерзший снег и ползли, загребая руками. Когда снег с хрустом оседал под тяжестью их тел, они замирали в ужасе, стараясь даже не дышать. Бабу, Рыжая и Тэке осторожно следовали за ними. Это была самая опасная часть пути.
Так шли охотники через горы, реки и ледники. На склонах они замечали стада пасущихся животных. При виде охотников они уходили в горы, и тогда Джура громко проклинал людей, увезших его карамультук.