— Хорошая штука, дядька, к такому бы кобуру привесить да ножны. Давай, что ли, оружию. Ты обещал.
Мажуга, не отвечая, обошел девчонку кругом, оглядел, нахмурился. Велел ждать и ушел в дом. Вернулся со свертком. К полному йолиному разочарованию, ни ножа, ни пистолета не принес, протянул темный плащ:
— Накинь, да и капюшон подыми.
— Та чо я, призренец, что ли?
— Правило: со мной не спорить, делать, что говорю. Надевай плащ, накидывай капюшон.
— Да на кой? Жарко ж будет.
— Мы с карателями едем, мужики молодые, мысли у них на уме глупые. Неча их смущать.
Ористида тоже поддакнула:
— Спрячь фигуру-то… Ишь, ремнем перетянулась, талия как иголка.
Талия какая-то, вот еще придумала тетка. Но пришлось укутаться. Йоля скорчила недовольную гримасу, однако подчинилась. Стали собираться в путь, Мажуга напоследок отдал распоряжения: караулы нести по графику, Ористиду слушать, как его самого, покуда не вернется, все правила соблюдать неукоснительно. Йоля не слушала — подумаешь, дела. Скукота. Когда уже садились в сендер, из дома выбежала Луша. Спешила, торопилась — Йоля впервой видела, чтобы эта пришибленная так бежала, аж щеки красным налились. К ее удивлению, Луша спешила именно к ней, а не к Мажуге. Подбежала, протянула сверток.
— Возьми, Йоля, а то у тебя ж нету!
Йоля развернула — оказалось, платок вышитый красными узорами. Вещица, конечно, приятственная, да к чему?
— Возьми, — Луша уже успокоилась, хотя и дышала после бега неровно. — У тебя ничегошеньки нету для суженого. А ну, как повстречаешь?
Йоля бы и хотела посмеяться или подшутить чего над Лушей, но эта придурочная глядела так жалостно, чуть не со слезой, и протягивала платок. Ну ладно, подарок какой-никакой.
— Ладно уж… суженый.
Наконец проводы закончились, Мажуга завел сендер, работники стали отворять ворота. Харьковчане тоже сворачивали лагерь. На ночевку они расположились, выставив свои самоходы и мотоциклетки кругом, в центре поставили башню на гусеничной платформе и перекинули с нее кабели на пулеметные бронеходы. Ветряк на башне сейчас застопорили, и двое карателей возились с ним, стаскивали лопасти с вертушки. И кабели тоже сворачивали. Одну мотоциклетку, прикрытую похожим на перевернутое ведро кожухом, уже заводили, а из-под днища башни доносились равномерные тяжелые удары, отдающиеся металлическим лязгом. Ржавый подкатил к харьковским машинам, затормозил и напомнил Йоле:
— Капюшона не снимай. Нечего рожей торговать.
Йоля скривила гримасу. На броню выбрались двое карателей и стали разглядывать будущих попутчиков. Из-за бронехода вышел опухший Самоха.