– С солью проблемы, – снова влез Коля. – С Димкиной «Цефиры» уже и крышу срезали и капот и багажник. Выпариваем, но получается не так много, как хотелось бы. Завтра крылья и двери снимать будем. Пацан чуть не плачет.
– Машина на ходу? Бензин есть?
– На ходу. Полбака еще. Раз в неделю заводим на пять минут. А что? Куда то собрался? – Николай с интересом глянул на друга.
– Нет пока. Сначала к «Волге» наведаюсь. Оттуда много чего полезного притащить можно. Алина пойдёт. Димку тоже с собой возьму… – Маляренко помолчал. – Иваныч дедом родным ему приходился.
Лучина догорела и ночь сгустилась над сидящими за столом мужчинами. Расходиться не хотелось. Хотелось сидеть и неторопливо беседовать.
Первым не выдержал Николай, пожелав всем спокойной ночи, он шустро поскакал в свой шалаш к Оленьке. С противоположной стороны лагеря уже давно доносились смех, ахи, охи и женские постанывания. Звонарёв усмехнулся: – Понятно. Дело молодое.
Из темноты, бесшумно, словно привидение, появилась Ксения и замерла возле Сергея. Тот, кряхтя как старый дед, поднялся ноги.
– И вот еще что… Моя Ксюша, – при этих словах женщина немедленно прильнула к нему всем телом. – Обошла всех, ну кроме вас двоих, и опросила насчет заболеваний. Все в один голос уверяют, что венерического ни у кого нет. Будем верить на слово. Баня заработала, обмылки пока есть, так что с гигиеной – всё более-менее в порядке. Это хорошая новость. Плохая новость – у Аллы серьёзные проблемы с почками. Отекает, почти не ходит. Что с этим делать я не знаю. И никто не знает – медиков среди нас нет. – Звонарёв нервно вздохнул и с тоской добавил. – А я, сволочь, её палкой гонял.
И прораб, поддерживаемый Ксенией и тяжко опираясь на костыль, поковылял прочь.
Дар речи к Маляренко вернулся, когда Геннадьич со своей подругой скрылись из вида. Иван только и смог, что ошарашено пробормотать нецензурщину. Оказывается, у злобного бригадира есть совесть! И она, совесть, ему спать спокойно не даёт! Ну дела!
Маляренко был потрясён – этот сумрачный и тяжёлый в общении человек, которого Алина, да и многие другие, втихаря ненавидели и сторонились, заботился не только о том, как идут стройка, заготовка пищи и прочие работы. Он же еще и о здоровье людей подумал – провёл какую-никакую диспансеризацию! Иван снова почувствовал приступ стыда. Об этом он должен был подумать! Он!
Маляренко выбрался из-под навеса и, глядя на Млечный путь, задумался о том, какую пользу лично он, Иван Андреевич Маляренко, может принести окружающим его людям. Решение пришло почти сразу.