Чем дальше на юг уносил Осипова самолет, тем острее он ощущал наступление весны, приближение новых больших событий. Все острее в сознании звучал вопрос: где воевать? Здесь или еще южнее?…
Не было в самолетах, летящих на юг, безразличных людей. Каждый летчик и техник, офицер или сержант видел в этом перелете свой смысл… Старожилы, встретившие войну в сорок первом, наверное, больше, чем необстрелянная молодежь, понимали, что главные события летом будут не под Москвой и Ленинградом.
Осипов же, узнав о маршруте полета, заволновался. Слишком много в его короткой жизни было связано с этими местами. И теперь, наблюдая из самолета смену времен года, он все сильнее ощущал свою радостную взволнованность и внутреннее напряжение.
Показался сбросивший с себя снега, но еще не умытый дождями Мичуринск. И Матвею пришла в голову мысль о том, что ведь ровно год назад они садились здесь своим полком. Всего год. Перед мысленным взором промелькнули лица и фамилии летчиков весны сорок второго. Память выделила и тех, кто сегодня вновь будет садиться на эту бетонную полосу.
После посадки он вылез из самолета, постоял в глубокой задумчивости, а потом подозвал к себе техника и стрелка:
— Вот что, Петров и Конаков. На этом аэродроме мы были весной прошлого года перед Брянским фронтом. Не все с этого фронта ушли с нами дальше. Мы всех помним, кто там остался, но не знаем их могил. Прошу снять шапки. Поклонимся их памяти, помолчим минуту. Они эту воинскую почесть заслужили…
Но в полку уже не для всех эти места были знакомы. Год оказался длиннее жизни многих.
Кончался апрель… Митрохина все больше настораживали события на юге. Упорные бои в районе Мысхако — станицы Крымской сделали «спокойствие» почти невыносимым. Воздушная война там вспыхнула с новой силой и достигла своего апогея. Бои в воздухе продолжались непрерывно по нескольку часов, втягивая в свою орбиту десятки самолетов с каждой стороны. Командир полка был уверен, что разгоравшийся пожар вот-вот захватит и их.
Полк подняли по тревоге ночью. Осипов выскочил из хаты под темное звездное небо. Глубоко вдохнул прохладного, пахнущего пылью, влажного воздуха. Деревенская улица была заполнена бегущими людьми. Прислушался — кроме людского гомона, ничего. Танков и самолетов не слышно. Пожара не видно… Спрыгнул с крыльца и, влившись в общий поток, побежал.
В сарае, приспособленном для подготовки летчиков к боевым вылетам, стоял полумрак. Люди устраивались за столами. Командиры проверяли, все ли собрались. Сарай за несколько минут наполнился гулом сдержанных разговоров, сладкого позевывания, шуток и беззлобного переругивания с соседом из-за тесноты.