Наконечный взял лист бумаги из рук Чумакова и вслух прочитал:
Враг посягнул на землю, на границы,
Зажег войны пылающий пожар.
Народ, в ружье! В полет, стальные птицы!
Врагу ответим ударом на удар!
— Ну что ж! Стихи не очень, но по существу. Годятся. Давайте пишите.
В шалаше у летчиков густая темнота пахла сеном. Матвей Осипов, сняв сапоги и положив ремень с пистолетом и летный планшет под голову, лежал на спине с закрытыми глазами. Плексиглас планшета приятно холодил высоко стриженный затылок, и от этого не спалось.
Настойчивые попытки Матвея сосредоточиться на завтрашнем дне были напрасными. Мысль рвалась: предстоящие боевые действия все время перекрывались картинами прошлого. То он видел себя маленьким, то вдруг студентом техникума, то курсантом аэроклуба, совершающим свой первый полет.
Чем выше поднимался самолет У-2[2] в дымчатый голубоватый воздух, тем больше было его удивление и восхищение бескрайностью, игрой светотеней внизу на всхолмленной невысокими зелено-синими горушками земле. А вверху кругом было еще более бирюзовое и глубокое небо.
Маленькая двукрылая стрекоза с блестящей пятиконечной головкой стосильного мотора, старательно вращая усиками пропеллера, не летела, а купалась в солнечной прозрачности. Душа его тогда до краев наполнилась неведомой доселе радостью, и он вспомнил певуче-задумчивые и величаво-гордые стихи, что учили в школе:
Кавказ подо мною, один в вышине
Стою над снегами у края стремнины.
Орел, с одинокой поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Однако самое непонятное для него началось, когда инструктор начал выполнять пилотаж. Руки намертво вцепились в борта кабины, широко раскрытые глаза ничего не могли ему дать для мысли. Откуда-то издалека слышались слова инструктора, но смысл сказанного голова отказывалась понимать. Сначала земля показывалась ему то одним, то другим боком, и его прижимало к сиденью. Затем, как в какой-то пляске, перед глазами, меняясь местами, проносились земля-небо, земля-небо… И с этого момента время начало отсчитывать его летные часы.
Первый самостоятельный полет. Он пришелся на середину лета и по времени совпал с боями у озера Хасан. Эти события и обстановка на Западе еще больше возвысили в его глазах значимость летного дела. Обстоятельства потребовали принятия окончательного решения: зачем и для чего он летает? Ради спортивного увлечения или это будет профессия на всю жизнь?
Всего три года, а сколько свершилось: техникум, завод, аэроклуб, военная школа летчиков, Вязьма, Киев. И вот — война.
Что же, Матвей, ты знаешь о войне? Ничего, кроме того, что слышал от командира за эти два дня.