Попробуйте подойти к интеллигенщине, к демократии и социализму с эстетическим мерилом, и вы увидите, что получится. Как бездарна и уродлива русская революция: ни песни, ни гимна, ни памятника, ни жеста даже красивого. Все ворованное, банальное, вульгарное. Лоскут красного кумача да Марсельеза, украденная как раз в то время, когда мы подло изменили французам. В один из первых еще дней революции мне пришлось созерцать на одной из московских улиц шествие. Я человек спокойный и в общем настроенный народолюбиво, но во мне тогда клокотали презрение и брезгливость. То, что настолько безобразно, скажу даже, гнусно, не может быть и правдивым".
Писатель тоже не в восторге от социализма, но он сторонник более взвешенного подхода. "По существу, слышим мы его наставительное замечание, — всякая картина требует определенной перспективы. Весенний поток прекрасен и могуч, но, рассматриваемый вблизи, он состоит из пены и грязи".
И вот что интересно. Богослову сразу же открывается другое измерение в только что подвергнутом им критике социальном событии в России. "Впрочем, я готов сделать вам уступку", — после раздумий говорит он писателю.
Комментируя их обмен репликами, Булгаков говорит: "Надо иметь мудрое благостное сердце, чтобы различить истинное". И помнить о "правиле отстояния", соглашаясь с философом, добавим мы.
158. Закон "оттиска личности"
Подобно печати на документе люди метят собой свой след во времени. Делают они это, отливаясь, так сказать, в бронзу высказываний, в которых концентрируют свое понимание жизни, задают ракурс рассматривания своих дел и свершений потомками.
Незадолго до смерти собрал Чингиз-хан своих полководцев и наследников и спросил их, в чем заключается высшая радость и наслаждение мужчины. Все без исключения ответили: в соколиной охоте. Тогда Чингиз-хан огорченно заметил:
"Вы нехорошо сказали! Величайшее наслаждение и удовольствие для мужчины состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет, заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, в том, чтобы сесть на его, хорошего хода, с гладкими крупами, меринов, в том, чтобы превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их разноцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!"
Кто после этого — и из людей сегодняшних — скажет, что ему не ясно, кто такой Чингиз-хан и каково его кредо? Вот оно — оживление давно умершего человека благодаря его оттиску!
159. Закон "ощипанной курицы"