Катя почувствовала, как кожа покрылась пупырышками. Да что там кожа! Кате показалось, что от страха у нее каждый орган одет в гусиную кожу. И даже любимый ребенок скорчился внутри ее и наверняка весь позеленел от ужаса. Ох, как это неполезно ему, как неполезно! Конечно, можно позвать Дусю, прежде чем войти в комнату. С другой стороны, какая разница, увидит это она одна или вместе с Дусей. Пожалуй, никакой. Пожалуй, она уже готова к тому, что изрезанной и испоганенной будет вся ее одежда. Если именно это она и увидит, сама пойдет и разбудит спящую с перепоя красавицу Елену, собственную свекровь, и попросит с этим кошмаром как-то разобраться.
Катя вздохнула поглубже, резким движением открыла дверь, которая действительно оказалась не заперта, щелкнула выключателем. Нельзя сказать, что она совсем не ожидала увидеть того, кого увидела, поскольку допускала такой вариант. Не так уж много народу проживало в доме Кривицких. Но то, что этот человек делал, чуть не свело Катю с ума.
– Зачем... – Это было единственным, что смогла прошептать Катя.
Она подошла к кровати, на которой в полном беспорядке были раскиданы связанные для будущего ребенка, дорогие ее сердцу вещички. Впрочем, это были уже не вещички. Это были искромсанные розово-голубые комочки бывших пинеток и чепчиков. Маленькую кофточку, которую Катя уже почти связала в две нити, голубую и розовую, чтобы она подошла и девочке, и мальчику, Славочка как раз собиралась резать большими портновскими ножницами.
– Не смей! – крикнула Катя и вырвала из слабой руки Гериной сестры кофточку. Но Славочкины ножницы уже прошлись по ней. Один рукав был отрезан и валялся на полу. Катя прижала к себе крохотную изуродованную вещичку. Ей казалось, что надругались не над кофточкой, не над ней, Катей, а над ее маленьким ребенком. Да, он еще не родился, но уже живой! И Катя любит его всем сердцем! – Зачем ты это сделала?! – свистящим шепотом спросила Катя и посмотрела на сестру мужа таким кинжально-острым, разящим взглядом, какого никто еще никогда у нее не видел.
Под этим взглядом Славочка в некотором замешательстве откинулась на спинку своей коляски, но очень быстро справилась с собой. Она сузила бесцветные глаза, усмехнулась бледным, почти безгубым ртом и тихо сказала:
– Могла бы, кажется, и догадаться.
– Я догадалась, что ты меня ненавидишь. Наверняка и фата, и даже та вонючая крыса, которая оказалась под нашей с Герой кроватью, – твоих рук дело.
Славочка качнула головой. Надо лбом подпрыгнули тонкие прямые прядки.
– Да, моих рук, – сказала она и посмотрела на свои ладони, похожие на крылышки ощипанных куриц.