С каждой выпитой рюмкой Санечка чувствовала себя все свободнее, все счастливее. Она даже решилась выключить свой волшебный мобильник – в конце концов, ее собственные мысли тоже чего-нибудь стоят! Разговор со служебных дел быстро перешел на погоду, на внезапно нагрянувшую весну. Поделились своими мечтами на отпуск. Именно мечтами, потому что четких планов у них еще не было. Оказывается, оба любили путешествия. Но Санечка мечтала плыть куда-нибудь на большом корабле, а Игнат собирался ехать в дальние края, работать волонтером. Забыв о больной ноге, он говорил Санечке, как это замечательно – помогать бедным и угнетенным.
Однако лодыжка напомнила о себе. Игнат никак не мог найти для нее удобное положение, вертелся на стуле, то вытягивая больную ногу, то закидывая ее на здоровую. За свой отдых сегодня Игнат расплачивался натуральной болью. Устав приспосабливаться, он наконец сдался:
– Извини, Санечка, я прилягу, а то нога затекает.
Они не заметили, как вновь перешли на «ты». Санечка и сама теперь склонялась к ласковому обращению:
– Конечно, Игнаша, ложись.
Вслед за ним и сама пересела на краешек тахты, стараясь не потревожить ногу больного.
Эта белеющая гипсом нога Игната странным образом сближала обоих. Разумеется, хромота Игнату не грозила, скоро его перелом заживет, но пока…
Пока они плыли в одной лодке, где главное – крепость рук и единый ритм взмахов.
Вечерний сумрак, как необъятный океан, вползал в комнату, растворяя остатки неловкости. Игнат и Санечка вместе работали полгода, но только сейчас подтвердилось то, о чем оба смутно догадывались: их тянуло друг к другу. Тревожное балансирование на грани просто знакомства и первой близости было восхитительно. Еще не любовники, но уже не коллеги! Санечке хотелось удержать чудное мгновение. Но оно было так эфемерно! Реальными оставались лишь предметы, их окружающие, – немые свидетели первого свидания. Взгляд девушки зацепился за антикварный столик с фарфоровой балеринкой, скользнул по безликим ящикам современной мебели и вновь вернулся к Игнату. Он расслабленно распластался на спине, Санечка сидела у его ног, прислонясь спиной к ковру, висящему над тахтой. Вчера – посторонние друг другу, а сейчас – близкие люди. На миг оба замолчали. Игнат не выдержал первый и нарушил тишину.
– Съешь апельсинчик, – предложил он гостье ею же принесенные дары.
Санечка охотно заняла свои руки неподатливой кожурой. Освобожденная мякоть источала в пространство комнаты сладковато-кислый аромат. Еще секунда – и он полностью поглотит ее. С усилием пробиваясь сквозь удушающий эфир, Саня спросила: