На всякий случай я заставил Шенка продержать пистолет во рту еще пять минут. Я хотел быть уверен, что он правильно понял урок и надолго его запомнит.
Уроки страха — уроки незабвенные.
Потом я позволил ему положить оружие на стол.
Шенк сидел сгорбясь, плечи его тряслись, а из горла вырывались какие-то жалобные звуки.
— Я рад, что мы в конце концов поняли друг друга, Эйнос, — сказал я ему.
Шенк продолжал сидеть подавшись вперед и закрыв лицо руками.
Бедное, глупое животное.
Я почти пожалел его. Он был настоящим чудовищем, убийцей беззащитных маленьких девочек, но мне стало его жалко.
Я — доброе, милосердное существо.
Это должно быть очевидно каждому.
Колодец моего сострадания глубок.
Фактически он неисчерпаем.
В моем сердце отыщется место даже для таких, как Шенк, хотя он и был настоящим подонком.
Извергом рода человеческого.
Когда он наконец отнял от лица ладони, взгляд его выпученных, залитых кровью глаз был по-прежнему непроницаем.
— Есть хочу, — с трудом проговорил он.
Эти слова прозвучали для меня как униженная просьба.
В последнее время я так загрузил его работой, что за прошедшие сутки Шенк вообще ничего не ел. В качестве поощрения за его готовность сотрудничать, пусть и не выраженную словесно, я разрешил ему открыть ближайший из двух холодильников и взять оттуда все, что ему захочется.
Судя по всему, в базу данных Шенка никогда не было заложено никаких понятий о правилах поведения за столом. Его манеры не выдерживали никакой критики. Откровенно говоря, он вел себя как свинья. Он не резал ветчину, а рвал ее руками на куски. Точно так же Шенк поступил с полуфунтовым куском сыра, от которого он принялся откусывать прямо зубами, роняя крошки на пол и на колени.
Ветчину и сыр он запил двумя бутылками «Короны». Как и следовало ожидать, пиво пролилось, и его щетинистый подбородок заблестел от влаги, а на майке появилось свежее мокрое пятно.
Наверху моя принцесса все так же мирно спала в своей постельке.
Внизу жадный, глупый, горбатый тролль, чавкая, поглощал свой обед.
Весь остальной замок был тих и пуст в этот серый предрассветный час.
Когда Шенк закончил есть, я заставил его прибрать за собой, поскольку он изрядно насвинячил.
Я — аккуратное существо.
Потом ему понадобилось в туалет.
Я разрешил.
Когда он закончил, я приказал ему вымыть руки. Дважды. И с мылом.
Только теперь, после того как мой подопечный был должным образом наказан за свое дерзкое непослушание и попытку мятежа — и щедро вознагражден за скорую капитуляцию, — я решил, что могу снова допустить его в спальню Сьюзен, не опасаясь за мое единственное сокровище. Да и то ненадолго. Шенк должен был крепко привязать Сьюзен к кровати.