— Притормози, это бесполезно. Никуда не влезть. Мы все тут стоим: Анечка и Катя.
Люда разозлилась сразу в один миг и на всё на свете враз. Мир крутится сам по себе, и людям никакого дела нет до твоих проблем. Какой-то идиот с самого телевизионного ранку советовал, что надо жизнью наслаждаться начинать с самого утра. Если его сюда притащить, интересно, что он запоёт? Она с тоской взглянула на Лидию Михайловну:
— Что же делать? Я даже не доела бутерброд.
— С чем был, колбасой или сыром? — съязвила она.
— С жареным яйцом. Дома больше нет ни крохи. Дожилась.
— Люд, твоя мобилка поёт. Ты что глухая? — поддала ей под локоть Катя.
— Вот растяпа, — выхватив телефон, отошла она к газетному киоску и со старанием заалёкала: — Алло! Алло! Говорите… Слушаю. Ни черта не слышно! Доброе утро. Тебе показалось, что я чем-то страшно не довольна? Ты поразительно догадлив. Нет ты тут не причём… Выспалась, но позавтракать не успела. Жаль, что торопилась. Стоим, загораем, опаздываем. Подземка не довезла, на маршрутке давка. Троллейбус с открытыми дверями уполз. Самые смелые отталкиваясь ногами, его колёсам скорости добавляют. Жаль, на крышу не сажают. Народ бы рискнул. Голосуем, но таких, как мы много., вряд ли сказочно повезёт. Спасибо за сочувствие. Эдик, мне совсем не смешно, представляешь, что будет на работе. Тем более, я тут не одна такая, а Садовникова Лидия Михайловна, Аня, Катя. Представляешь, как нас будут распинать? Этот зацикленный на дисциплине эрудированный пацан нам головы просверлит. Разве ему что докажешь. Кто-кто? Новый генеральный. А кто же он, если не пацан. Ему годочков-то около тридцати или тридцать. Мои планы на вечер? У меня по пятницам курсы английского языка. Я возвращаюсь поздно. Хорошо. Я поняла, позвонишь после курсов.
— Людмила, где ты там, кончай болтать, и побежали быстрее, — потянула её, отыскав, запыхавшаяся Катя.
Она попыталась вырвать руку, но не вышло. Та тащила вперёд на все силёнки.
— Что за пожар? — возмутилась Люда.
— Ох! Ты даже не представляешь, какое везение, — запыхавшись, тараторила Катя.
— По твоему очумелому виду действительно трудно угадать… — криво усмехнулась она.
— Ой, такое случилось, такое.
— Скажи уж, наконец, какое?
— Стоим. Вдруг тормозит крутая тачка. Выходит генеральный и приглашает Лидию Михайловну к себе в машину. Она показывает на нас. Одна, мол, ну никак не могу. Тогда он пригласил всех. Представляешь, какое великодушие. Ему до нас нет никакого дела, а он вот вам… Закрой рот и побежали, а то неудобно заставлять ждать.
Садовникова полноправно заняла место с генеральным, а остальные разместились сзади. Люда попала как раз посередине. Тут же пожалев об этом. Во-первых, ноги торчат, как им вздумается коленками вверх, неприлично задирая и так недлинную юбку. Во-вторых, разозлилась на свой вид и метрополитен, поймав на себе несколько раз во внутреннем зеркале салона, насмешливый взгляд кошачьих глаз директора. "Вот села неудачно. Мало того, что ногами насверкаюсь так ещё и запомнит, а память у него будь здоров, если Садовникову раз сфотографируя запомнил, будет потом пинать при каждом подвернувшемся случае. Ничего не скажешь, повезло по самую макушку с началом дня. Главное, не захлебнуться к вечеру. До этого ненормального с генеральными у нас совсем другие отношения складывались". Пока она страдала за своё настоящее и будущее, доехали быстро и с шиком. Поблагодарив за такую неожиданную радость, потопали, отряхиваясь и пересмеиваясь к лифту.