— Чего хочешь, только неси.
Я налила кувшин клюквенного морса и поставила перед этим водохлёбом на тумбочку.
— На, попей и я ещё налью. — Подала я стакан. — Будет здесь стоять, достанешь.
— Ты уходишь? — осторожно спросил он.
Я поправила на нём одеяло и кивнула:
— Да. Искать твои документы. Телефон. Деньги не обещаю. Что ещё было?
Он наморщил лоб и потёр висок.
— Камера, похороны снимал, но Бог с ней. Осторожно. Собаку возьми или охрану найми.
— Разберусь. Поспи пока. Приду, покормлю.
Одевшись, я отправилась к Лариске с обитающей у неё неизвестно откуда прибившейся к ней Томкой. Открыв жалобно скрипнувшую под напором ветра дверь, я вышла на крыльцо и сразу ощутила всю силу налетевшего ветра. Сильный, порывистый монстр, хлестко ударил по лицу. Снег сразу же принялся щипать его. Пронизывающий холод, который подхватывал под куртку, противно колол тело. Я накинула капюшон и зажала у горла его пальцами. Позёмка вихрем нёслась по стылой земле улиц, цепляясь за заборы и дома. Ветер со свистом взметал его вверх, превращая небо в месиво. "Чёрт, вот бог подарил погодку! Но надо идти, выхода нет". О том, что там бушует праздник, понятно было издалека. Веселье переплёвывало даже ветер. "Пируют, на заморские барыши", — усмехнулась я. В дом не пошла, подобрав палку потюкала в окно. Меня не услышали. Я, осерчав, повторила процедуру, только повысив тональность ударов. Музыку прервали, и до меня донесся ангельский голосок соседки:
— Ктой-то там?
— Почтальон Печкин. Свои, топай сюда. — За воем ветра меня едва было слышно.
Сообразив, что не менты. Лариска мигом нарисовалась. Ещё бодренько передвигаясь и изобразив приглашающий жест, она натянуто улыбалась:
— Ой, Ксаночка, как я рада.
— Заткнись.
— Ты такой человек, такой…
— Какой я человек? Разный. Добрый до тех пор, пока меня не ужалят или не нападут. Закруглялась бы ты с гулянками.
— Отстань от меня со своими речами, мать надоела, ещё и ты. Сыта я ими по горло! — она шмыгнула носом и продолжила:- Чем обязана такому визиту?
Потом она обиженно сложила губки и картинно отвела глаза. Актриса из погорелого театра.
— Разговор есть, накинь что-нибудь на плечи. Сама понимаешь, к тебе я задвинуться не могу. Разговор оттянуть тоже. Праздник твой бесконечен.
Она мотнула хвостом и скрылась, появясь через минуту в мужской куртке, укрывшей её до колен.
— Ксаночка, что-то случилось? — моргая пьяными глазищами, безмерно любила она меня.
— Вот именно случилось. Ты обчистила моего гостя.
Она невинно и удивлённо захлопала потёкшими ресницами. Я добавила в голос металла.