— Ксан?
— Что ещё.
— А, если я ему больше понравлюсь чем ты?
Руки кренделем упёрлись в бока.
— Это как под настроение моё попадёшь. Могу ноги переломать, а могу и утопить. Что кривишься, решила, что я свечку в постельке подержу…
— Да-а?
— Ага.
Разговор прервался. Ребёнок пошевелился в коляске, она метнулась к нему. Но поняв, что ложная тревога, покачав, продолжила:
Я видела, Иван стоял в окне, поджидая меня, и держался за живот от смеха. Перешагнув порог, угодила сразу в его руки. Мои горячие и его немного сухие губы сошлись в жадном поцелуе. "Наверняка сегодня что-то будет", — начала заводиться я, поглядывая на его горящие угольками глаза и рвущееся на волю нетерпение.
— Заждался. Чего так поздно? — шептал он, покусывая моё горевшее ушко.
Скрывая своё безумие отводила глаза и ворчала:
— Вы с соседкой вопросы под копирку писали? Она "чего поздно", ты туда же. Пакеты возьми.
— Отлично! — сунув нос в пакет, хмыкнул он. — Она весь забор, должно быть, отшлифовала за день, прыгая вдоль него.
Неприятные нотки очень похожие на ревность пискнули в моих словах.
— А ты в курсе?
Улыбаясь он объяснялся:
— Так тебя ждал… — сообразив заметил:- Не замужем бабёнка что ли?
— Угадал, в творческом поиске. — Поймав запах, сморщила носик:- Вкусно пахнет, милый…
— Я старался. Давай, ягодка, мой руки и бегом за стол.
Пощёлкивали свечи, бросая причудливые тени. Мы медленно жевали наслаждаясь едой и запивая вином. Держась постоянно за руки. Блаженство! Я купила бутылку "Кьянти", а ещё к десерту сладкое Vin Santo в котором мы обмакивали печенье кантуччи. Я всё это с большим трудом нашла. А ещё я привезла желейный торт, но до него у нас так и не дошла очередь. В бокал вместе с печеньем умудрились попасть и пальцы. Я облизала, у него вспыхнули огоньками глаза. Залпом осушив бокал, он сел рядом.
— Ксюха!
— Я хочу целоваться. Я тысячу лет не целовалась. Оказывается, мне так нравится это делать.
— Одну минуту, малышка, ты или допей вино или поставь бокал, он мне мешает.
— Ты хочешь устроить сегодня праздник!?
— Ты догадлива, съешь клубничку, — мурлыкал он, жарко обнимая.
Какая женщина откажется от такого счастья? Вот и я не отказалась… Но чувствуя, что теряю под ногами опору, я взбунтовалась. Ни бегом, ни сейчас:
— Ваня, расправляемся с посудой, купаемся сами и идём в спальню — я твоя, да.
— Хорошо, — недовольно процедил Иван сквозь зубы, соглашаясь. Хотя ему страх как не хотелось прерываться на какие-то там глупые, бытовые процедуры. — Скажи на милость, с чего это твоя сорока подружка, на меня так взъелась?
— А, пустое. Вот она осмотрится, прикинет, покусает локти и ещё примется тебя кадрить.