— Вы слишком полагаетесь на Мёрнера, — заметил Йельм.
— Целиком и полностью.
Раздался стук, и в двери показались двое: высокий блондин с почти прозрачной кожей, которому еще не исполнилось и тридцати, и столь же молодая темноволосая женщина чуть повыше среднего роста. Как пара они производили странное впечатление.
— Отлично, проходите, — сказал Хультин. — Садитесь. Мы как раз начнем говорить о житье-бытье господина Карлбергера. Это два новых члена «Группы А» — Билли Петерсон и Таня Флорён. Нам удалось выделить для них комнату 305. А теперь: есть ли у кого-нибудь информация о Карлбергере помимо его бизнеса? Черстин?
Черстин Хольм покачала головой и ответила:
— Сейчас в город едут его жена и сыновья. Я возьму у них показания.
— А свободное время? Йельм?
— Как Даггфельдт и Странд-Юлен, Карлбергер играл в гольф и плавал на моторной яхте, по всей вероятности, настоящем шикарном крейсере, приписанном к Лидингё, и не спрашивайте меня почему. Однако четко прослеживается та же связь с гольф-клубом: как и предыдущие двое, он был членом Стокгольмского клуба и играл в Кевинге. Он не был членом ни ордена Мимира, ни какого-то другого, насколько я смог узнать.
— Тогда этот след возьмем пока в скобки, — сказал Хультин и нарисовал вокруг него на доске квадратную рамку. Ни намека на вчерашнее панибратство, царящая тишина подразумевала порядок. Хультин продолжил, обращаясь к следующему: — Арто Сёдерстедт отвечает за предпринимательство. Сёдерстедт?
Арто откашлялся и слегка подтянулся, как будто готовился прочесть лекцию или проповедь. На мгновение Йельму показалось, что это тонкое белое лицо принадлежит вовсе не полицейскому среднего звена. Неправильный человек на неправильном месте. Волк в овечьей шкуре. Пока Сёдерстедт говорил, такого рода клише так и вертелись у Йельма в голове.
— Итак, речь идет о трех людях. У каждого из них своя группа предприятий, которая приближается к настоящей бизнес-империи, однако не является ею. Наши жертвы осторожны, богаты и обладают властью, но не принадлежат к знаменитостям. Структура их бизнеса похожа. В центре одна-две финансовые фирмы, вокруг них скопление различных более мелких фирм, где они являются совладельцами. Важно отметить, что все три наши жертвы — капиталисты нового типа, получившие свободу действий лишь в восьмидесятые годы и не занимавшиеся производством. Такие люди перенаправляют денежные потоки, их благосостояние не приносит выгоды никому, кроме них самих, — это касается и создания рабочих мест, и уплаты налогов. То, что еще несколько лет назад считалось уделом бандитов — отмывание денег, их перераспределение, ростовщические конторы и в конце концов исчезновение денег, — все это стало сейчас официальным бизнесом. Открытие Фельдтом в восьмидесятые годы границ позволило буквально выгребать деньги из страны лопатой. Все благосостояние восьмидесятых оказалось воздушным шаром, который сдувался прямо у нас на глазах в течение следующего тяжелого десятилетия. Государственные чиновники читали цифры прибыли в розовых очках и радовались. Радовались и финансовые воротилы, но совсем по другой причине. Под радостные мазохистские возгласы государственных финансистов они вытягивали соки из государства.