В ранней юности он был влюблен в одну девушку-хиппи, старше его по возрасту, ее звали Ильва Якобсон-Флод, и вдруг ему представилось, что Ангел могла бы быть ее дочерью.
Жизнь расходится, как круги по воде.
Он снова сменил кассету, опять наугад.
Йельм все слушал, слушал и слушал, удивляясь старательности Черстин Хольм. Секретари, члены семей, служащие, друзья проходили перед ним нескончаемой вереницей.
Вот разговор с мужчиной, он говорит с акцентом, похожим на гётеборгский:
— Вы из Гётеборга? Наверняка вы знаете Ландветтера?
— Пожалуй, — рассеянно согласилась Черстин Хольм. — Скажите, как получилось, что Вилли сменил фамилию, а вы нет?
— Ну, я не имел ничего против фамилии Карлбергер. Она довольно… звучная. Вильям пережил развод болезненнее, чем я, ему было двенадцать, а мне все-таки пятнадцать. Мы остались с мамой и зажили совсем иначе, чем прежде. Из князи в грязи, так сказать. Вдобавок я уже сформировался как личность. Вильям был более раним. К тому же он умудрился очень быстро превратить свои личные проблемы в конфликт идеологий. Проекция, так, кажется, называется этот способ выживания.
— Как вы отреагировали на известие о смерти отца?
— Не знаю. Онемел. Не у каждого был отец, которого отправила на тот свет русская мафия.
— А откуда вы взяли про русскую мафию?
— Так было написано в «Гётеборгс-тиднинген». Я читал газеты по пути в самолете. «Афтонбладет» говорила о РАФе. «Экспрессен» винит сицилийцев. Кому верить?
Йельм остановил запись и бросил взгляд на погруженного в работу Чавеса. За окном уже начало темнеть.
Йельм решил, что следующая кассета будет последней. Он вставил ее в диктофон и услышал голос Черстин Хольм:
— Беседа с Рикардом Франценом, третье апреля, 12 часов 16 минут.
— Я хочу, чтобы это было зафиксировано, — резко произнес бывший судья Рикард Францен. — Чтобы мое мнение было отражено во всей полноте. Как вы, красавица моя, вообще осмелились прийти сюда после того, что сотворили ночью с моим сыном?
— Мы очень сожалеем о случившемся, но вы могли бы просветить нас, что у вас есть сын, что у него есть ключи и что он может ворваться в дом посреди ночи с белыми следами кокаина на носу.
— Я никогда не думал…
— Первый вопрос. Одного из членов ордена Мимира, не входившего в орден Скидбладнира, зовут Георг Хуммельстранд. Вы его знаете?
— Георга? Конечно.
— Как он отнесся к отделению ордена Скидбладнира?
— Не совсем позитивно. Вы хотите сказать, что продолжаете расследовать линию ордена? Несмотря на Карлбергера?
— А откуда вы это знаете? Эта информация не обнародована.
— Черт возьми, у меня могут быть свои каналы! Это же приведет вас в тупик!