- Будем вместе стоять. Знаешь, я впервые в жизни по-настоящему ненавижу человека. Аж внутри ломит.
- Это ты про кого?
- Про контуженого нашего.
- Значит, теперь у вас взаимно.
Быстро холодает. Вместе с холодом - так же быстро, будто вылили в воду
молоко - по городу растекается туман. Снова пелена, на этот раз она пахнет не гарью, а осенним лесом. Пропали синие силуэты гор над крышами, стены, деревья. Снова мир мал, как отколовшаяся льдина. Осторожно, отойди от края.
- Холодно, - говорит Саша.
- Холодно, - соглашается Митя.
- Футбол? - предлагает Саша, выталкивая из-под урны оглушительную
консервную банку.
- Мои ворота - вот, белая полоса и кирпич. Твои - от урны до столба.
Прижимая локтем автоматы, они гоняют свой консервный футбол под тусклым фонарем в городе, затопленном туманом, на хрупком краю ойкумены. С каменным стуком сталкиваются висящие на ремнях каски. Топот. Грохот жести.
- Гооол!
Митя бросается вдогонку катящейся в его ворота банке. Подпрыгнула, скакнула в сторону... навстречу из молочного воздуха стремительно вышагнули генеральские лампасы. Земляной уже стоит навытяжку с задранным подбородком. Митя тоже выпрямляется, твердеет, пытаясь сообразить, нужно ли кричать "смирно"? Да и откуда здесь генерал? А генерал, не задерживаясь, пролетает мимо и, слегка улыбнувшись в усы, бросает:
- Греетесь?
- Так точно!!
Но он уже прошел. Спина его движется прямиком в туман. Руки в перчатках за спину. На нем легкий армейский плащ, на ногах туфли. Один, без охраны. "Идти за ним?" Дойдя до предела, округло очерченного светом фонаря, он останавливается, будто уткнувшись в твердое. Поводит головой из стороны в сторону, разворачивается и столь же стремительно идет обратно. Генерал входит в туман, шаги его глохнут.
И как ни в чем не бывало - желтый фонарь, урна, банка из-под кильки в томатном соусе.
- Что это было?
- Раз вдвоем видели, значит, настоящий, - гундосит Саша со своей обычной меланхолией.
Два компонента, из которых он состоит, - меланхолия и добродушие. А вообще он КМС по боксу, средние веса.
- Откуда он взялся, а?
- Я знаю. Слышал, Стодеревский кому-то говорил, мол, командующий округом прилетел. Кажется, Макашин... Микишин... как-то так.
- А чего он один гуляет?
- А ... его знает! Герой, наверное. Как думаешь, настучит?
- Сань, ну ты даешь! О чем?!
- Мы ж на посту вроде как в футбол играли?
- Да кому он настучит? Он же генерал. Маршалу, что ли?
- А ... его знает!
- Разве генералы стучат?
Медленно, боясь налететь на генеральскую спину, они идут следом. Настолько, насколько им видно, - пусто. Только клочья тумана. За туманом размытые голоса и шум моторов. Они спускаются ниже вдоль стены и, зайдя за угол, подходят к стеклянному фасаду. Вестибюль ярко освещен. Генерала нету и здесь. В кресле у журнального столика женщина. Голова откинута на спинку, руки плетьми свисают до пола. Вокруг стоят Кочеулов, Трясогузка, товарищ Военврач и Онопко. Военврач, задрав руки на свет ламп, капает из пузырька в граненый стопарь. Накапав, зовет ее. Она не слышит. Зовет еще раз. Она поднимает голову и смотрит на стакан.