Через несколько недель отношения между Веной и Версалем стали не столь напряженными. Королева, возможно, и не знала этого, поскольку король и министры не распространялись насчет этого столь деликатного дела. Морепа и Вержен не скрывали от Людовика XVI той роли, которую исполнял при королеве Мерси, что объясняло любезность, с которой король выполнял все просьбы жены в начале 1778 года.
В конце марта Мария-Антуанетта решила провести несколько ночей со своим мужем. Она воспользовалась интимными моментами, чтобы получить — как она это назвала — «хорошие новости» для своей семьи. Итак, вскоре матери отправлено письмо, что ее муж «очень дорожит альянсом». Она добавила также, что поговорила с Морепа и Верженом, которые, как ей показалось, весьма лояльно настроены к этому союзу, однако она не могла знать о возможном военном вмешательстве Франции. И если Мария-Антуанетта была еще довольна далека от того, чтобы заниматься проблемами политики Габсбургов, то ее ненависть к королю Прусскому, пыл, с которым она говорила о необходимости сохранения альянса, долгие и частые беседы с Мерси, вмешательство в министерские дела, а также связи с кланом Шуазеля лишь способствовали падению популярности в обществе, ей приписывали такое влияние на короля, каким она совершенно не обладала. «Ее Величество в глубине души своей справедлива», — отмечал аббат Вери в конце марта. Это сразу бросалось в глаза тем, кто беседовал с ней. Однако ее легкомыслие, ограниченность ума, опасные советчики, которыми она была окружена, совершенно меняли картину. В противовес здравому смыслу она начнет общаться с теми, кого вообще не желает знать, лишь с одной целью — заставить волноваться и беспокоиться ненавистных ей министров. Ее муж прекрасно к ней относится, но никогда не будет находиться под ее влиянием, сколько бы королева ни мечтала и сколько бы ни хотели этого от нее другие. А думать надо было о том, как можно найти выход из бесконечной битвы с министрами.
Ни король, ни министры не сдавались перед ее натиском. Ответ Людовика XVI на письмо императора заставлял себя ждать, впрочем. Иосиф так и подозревал. Убеждая союзника в верности договору, он ответил 30 марта, что «положение посредника во многом превосходит ту роль, которая была определена в договоре». С другой стороны, «обстоятельства не позволяют ему принимать какую бы то ни было сторону, кроме нейтралитета», в случае прусской агрессии. Заявления такого рода сильно разозлили императора и канцлера. «Сейчас нам придется забыть об обиде, для того чтобы вспомнить о ней впоследствии», — пишет император своему брату Леопольду. Король Пруссии уже готов к войне, он умоляет Людовика о военном вмешательстве в случае нападения на австрийские земли.