Кассия уже видела однажды Сэра Седрика близко-близко. Ему тогда четырнадцать было. На охоте Седрик упал с коня и повредил колено. Крошка Кас по приказу Саймона промывала рану юного барона. Сэр Седрик сидел на пне, подвернув штанину, и смотрел, как капли крови сбегают по голени в сапог. Мальчик не расстраивался, скорее злился на старое дерево с выступающими корнями. Кассия помнила, как стояла на коленях перед Седриком с мисочкой теплой воды и тряпкой. И как тот стиснул зубы от боли, помнила тоже. С тех пор отец отсылал дочь подальше, когда господин приезжал поохотиться. Кас искренне не понимала, почему.
У самого дома Кассия услышала жалобный крик сокола. Тут бы насторожиться, но девушка попрощалась с друзьями и переступила порог. Тетка ждала ее возвращения, сидя впотьмах.
— Вернулась, шельма — Присцилла грубо вытолкала ее на середину комнаты и захлопнула дверь. — Бандитка окаянная. Признавайся, кого на этот раз ограбила!
— У меня и первого-то раза не было отродясь, — справедливо возразила девушка.
— А золото откуда? Я все нашла! — торжествовала та.
Над крышей громыхнуло. Обещанная гроза рвалась в дом. Кассия таращилась в темноту, пытаясь разобрать, мерещится ли ей тень у стола.
— Отвечай старшим как положено, дочка. — Саймон высек кресалом искру, раздул трут и раскурил трубку.
— Свои деньги заработала честно. — Она расправила плечи.
— Честно — это как я, в поте лица. — Отец пыхнул трубкой: слабый свет тлеющего табака выхватил из мрака усы, бороду и кончик носа. — За что же нынче так щедро платят?
— За доставку, — с вызовом произнесла Кас.
— Продолжай, — кивнул тот.
— Уплачено вперед, — замялась девушка. — Ты ж всегда говорил: золото — это золото. Один заезжий старик попросил Виллоу навестить, чтобы вещи свои у нее забрать.
— К Виллоу послал? Старик, значит? — Саймон рассвирепел.
Он хватил об пол трубкой так, что табак разлетелся рыжими искрами, а тетка взвизгнула и бросилась в кухню сперва за водой — искры табачные залить, потом за тряпкой, чтобы убрать лужу.
— Батюшки, матушки! — причитала она, зажигая подсвечник на грубо сколоченном столе.
Желтоватый, колеблющийся свет залил просторную, в три окна, комнату с высоким камином, несколькими трехногими табуретами, лавкой у стены и головой кабана над нею, охотничьим трофеем Саймона. Лесничий взял дочь за волосы и тряхнул. На глаза у Кассии навернулись такие крупные слезы, что даже густые ресницы не смогли их удержать.
— Вымахала, лошадь. Ума только не набралась, — уже спокойнее сказал отец, заставляя дочь вытянуться в струнку. — Свою голову к плечам не приставишь, значит, остается только придурь выбивать. Бестолочь. Ведьма эта Виллоу. Тихая, не злобная, но все же. На цепь тебя сажать, что ли?