— Скажите размеры и что желаете, мы принесем. Госпожа фон Лильгольц платит.
— Она очень щедра.
— О да! — заулыбался Тобиас. — Достойная госпожа.
Мне подумалось, что мы, наверное, говорим о разных Мириам.
— Кто-нибудь из стражей сейчас здесь?
— Господин Карл во дворе, тренируется. Вам надо вон в ту дверь, а затем через веранду. Я пока распоряжусь об обеде.
— Благодарю, Тобиас.
— Не за что… простите, не расслышал ваше имя…
— Людвиг.
— Очень приятно, господин Людвиг.
Во внутреннем дворе, таком маленьком, что здесь с трудом можно было сделать десять шагов, упражнялся с клинками Карл. Он был таким же, как прежде, — здоровенный, мускулистый, с черной бородой и кабаньим напором, остановить который можно только из пушки.
Облаченный лишь в короткую ньюгортскую мужскую юбку, он обливался потом, дышал шумно, сквозь сжатые зубы, шагая мягко, осторожно, по-кошачьи, и эти движения совершенно не вязались с его комплекцией матерого медведя. Две даги у него в руках секли, кололи, блокировали и то и дело меняли свое положение. За минуту Карл четырежды сменил хваты, а затем перешел на низкие стойки, кажется повторяя технику южных мастеров Ветеции, предпочитавших колоть в ноги, пах и живот, вместо того чтобы искать сердце или шейные артерии.
На крыльце стояла бутылка вина. Я присел рядом, изучил ее, понюхал содержимое, сделал глоток. Белое и, конечно же, самое лучшее. Любое иное Карл игнорировал.
Он, наконец, заметил меня, прекратил тренировку и, улыбаясь во все зубы, взревел:
— Ван Нормайенн, насыпь мне черт серы в уши! Как же я рад тебя видеть!
Удивительно, но я тоже был рад встрече. Можно сказать, что совместное пребывание в темнице замка Латка сделало нас если не друзьями, то, по крайней мере, хорошими товарищами. После истории с Хартвигом, пускай Карл в ней был замешан лишь косвенно, я не думал, что такое может случиться.
Сейчас мы сидели на крыльце, убивая бутылку вина, и делились последними новостями. Тобиас, поняв, что к столу я приду не скоро, принес еду прямо сюда.
— Я еще дней пять ждал тебя возле выхода из подземелий, — сказал страж, набросив полотенце на мокрую шею.
— А я думал, ты погиб. Окулл сказала про старую ловушку.
— Она оказалась очень старой, Людвиг. Мы миновали ее, и только после этого случился обвал. И Хунс, и Мария не пострадали. Я хотел вернуться, но не смог — дорогу завалило. Крепко тебе досталось?
— Как видишь, жив и здоров.
— Это и удивительно. Ты первый на моей памяти, кто выжил после раны, оставленной окуллом.
— Просто повезло.
— Я рад, что удача на твоей стороне. Почему ты задержался? Мы тебя ждали на прошлой неделе.