Даже грубость Атаманова пленяла Настю. Он заканчивал картину, метался, нервничал и был невыносим. Он едва не убил служанку, наткнувшись на нее в мастерской. Та пыталась создать хотя бы видимость порядка. А он возмутился. В его гневном окрике Насте слышалось рычание льва, охраняющего прайд.
Ей не терпелось узнать, чем закончился роман художника с Юлией Чагировой. Но разве осмелилась бы она задать прямой вопрос? Настя помнила, как помрачнел Атаманов, когда она спросила про некую Дину. Дине он посвятил картину. Правда, портретом это трудно назвать. Но все же кто она?
И почему Настя не расспросила Веронику о подругах художника? Та бы ей рассказала. А пытать Атаманова нельзя. Стоит обмолвиться о Юлии, и Настю наверняка ждет мучительная смерть в тостере – Атаманов не простит ей любопытства.
Но призрак Юлии Чагировой терзал Настю по ночам. Она смотрела в потолок и мучительно размышляла, каким образом эта девушка сумела подчинить себе художника. С Юлей Атаманов был веселым и легким – так следовало из дневниковых записей. Он выполнял ее желания, прислушивался к ней. Правда, иногда они ссорились. Но затем бурно мирились.
Как же так, думала Настя. Если судить по записям девушки, Юля не отличалась умом или какими-то удивительными душевными качествами. По мнению Насти, она была пустышкой.
Где же та волшебная струна, задев которую Настя превратит своенравного художника в милого парня? Или он давно порвал все струны – ведь прошло два года с момента его романа с Юлией. Возможно, его характер кардинально изменился. «Нет, наверное, ответ гораздо проще. В Юлю он был влюблен. А меня не любит!» – страдала Настя.
– Я хотела спросить… – набравшись смелости, выдохнула она.
Настя только что подпитала организм художника великолепным обедом. Возможно, сейчас Атаманов расслабился и подобрел, думала Настя. Но она конечно же ошибалась.
– Да? – Атаманов поднял голову.
– А кто такая Юлия Чагирова?
Андрей замер. Его лицо окаменело.
– Андрюша?
– Откуда ты знаешь про Юлю?
– Мне сказали в поселке, – соврала Настя. Она съежилась от страха и нервно двигала тарелки на столе.
– Что сказали?
– Что она жила у тебя, – чуть слышно прошептала Настя.
– Обсуждаешь меня с поселковыми сплетницами? – усмехнулся Атаманов.
– Я не сплетничаю!
Андрей отшвырнул в сторону салфетку и вышел из-за стола.
– А кофе! – крикнула вслед Настя.
Ренуар не снизошел до ответа.
«Он вытирает об меня ноги, – поняла вдруг Настя. – И я ему позволяю».
Страдая от обиды, она вымыла посуду и навела идеальный порядок на кухне. Потом поднялась в мастерскую.