Они продолжали идти в молчании. Тысячи мыслей мелькали в мозгу Ломара. Должен ли он немедленно уйти и предупредить Станцию о нападении? Нет, невозможно, катер вернется через много недель. Внезапное нападение может увенчаться успехом. Вдруг он болезненно осознал, что у нападающих весьма большие шансы на успех. И даже если он вовремя доберется до Станции, разве ему поверят? Он знал, что и за миллион лет не сможет убедить их в том, что такая опасность существует. Что же тогда? Спастись самому? Взять Линдел и, возможно, нескольких прирученных токов, построить плот (его прежние фантазии теперь возвращались), попытаться достичь другого континента или острова?
Допустим, это удастся — что тогда? Жить, как первые поколения предков токов, с перспективой, что их дети испытают то же вырождение?
Мысли приходили и уходили, а ветер становился холодней.
— Когда… — голос его был хриплым и тихим, и ему пришлось прокашляться, чтобы прочистить горло, — когда они собираются напасть?
— О, — равнодушно сказал Олд Ган, — у них нет четкого плана. Еще нет. Пока только разговоры… но они становятся все громче. — Он остановился, нахмурился; потряс головой. — Известно, что это идея Флиндерса. Никто не любит Флиндерса. Никто ему не верит. — Он вновь остановился, замолчал и нахмурился.
— Готов поклясться, — пробормотал он, — я слышал голос Флиндерса… стойте спокойно — резко сказал он. Ломар, который ничего не сказал, продолжал молчать. Они стояли неподвижно, прислушиваясь. Вначале Ломар ничего не слышал, кроме тихих шлепков вновь пошедших хлопьев снега. Потом ветер изменил направление. Тогда он услышал голоса. Он не мог сказать, сколько их, но ветер, все время менявшийся, то усиливающийся, то ослабевающий, доносил один голос все громче, громче, громче.
— Это Флиндерс. Что он… Ранни! Помните, мушкеты исключены! Не заряжайте, не прицеливайтесь, иначе нам не выжить.
Прежде чем Ран успел ответить, он увидел группу людей, выходящих из леса перед ними. И в тот же момент люди увидели их. Несколько людей Флиндерса тут же упали на одно колено и направили на них свои мушкеты.
— Целься! — сказал Флиндерс, его заросшее щетиной лицо исказилось неприятной усмешкой.
— Мы знаем, — ответил Олд Ган. — Ты знаешь меня, мистер. Я не строю ловушек.
Вождь клана поднял верхнюю губу.
— Говорит, что не строит ловушек. Только попробуй, и мы продырявим тебя пулями. Если ты не боишься пуль… — на лице его отразились радость и торжество, — тогда ты не должен бояться и нас, — Его люди фыркнули. Стрип! Быстрее! Быстрее!
Сын Флиндерса, темноволосая копия своего поседевшего отца, выступил вперед. И с ним, со связанными руками и сцепленными ногами, была Норна.