Олд Ган со стоном прошептал:
— Сати? Она… твоя мать?.. Дитя?..
Все произошло внезапно. Он протянул к ней руки, забыв о лежавшем на плече мушкете. Тот соскользнул, и Олд Ган подхватил его. Рявкнули два ружья, Норна закричала, Ломар тоже, закричали и люди Флиндерса, а Олд Ган сделал шаг вперед и упал.
Флиндерс отчаянно ругался.
— Пропал выкуп! — кричал он. — Эй, вы, все яйца рорков! Для чего он нам мертвый? — Он бил своих мушкетеров, а те с криком разбегались. Норна с плачем, несмотря на кандалы, побежала было вперед, но была остановлена Стрипом. А Ломар, не веря своим глазам, притронулся к окровавленному телу своего хозяина. Но мистер Флиндерс был прав. Олд Ган умер.
Очевидно, Флиндерс решил все же, что и тело старика на что-нибудь сгодится, ибо его понесли. Вначале ниточка крови на снегу была непрерывной. Но тело становилось все холоднее, холоднее, кровь свернулась. Норна плакала; а Ломар, связанный, уныло плелся за ней.
Справа и слева от них шли цепочки мушкетеров, и их дыхание становилось белым паром в холодном воздухе.
Постепенно лицо мистера Флиндерса начало приобретать свой нормальный цвет — пурпурно-красные щеки, желтые круги вокруг глаз, серая краска вокруг носа, свисающая нижняя губа свинцово-синяя. Он потирал щетину на лице с видом крайнего удовлетворения.
— Неплохой день, а, Стрип? — сказал он.
— Да, отец. Целых два мушкета! — поддакнул его сын.
— Писун, — кратко сказал отец, маша волосатой рукой. — Мы получили больше. Смотри… — он начал перечислять. — Вот эта хорошенькая писунья… — он указал он на Норну, добавив предупреждение: — Никто не должен проткнуть ее, слышите? Жан Малларди заплатит мне три мушкета, не считая копий, мотыг, пороха, пуль… мм… и еды тоже! — за нее. Поэтому ни одно грязное яйцо рорка не должно воткнуться в нее. Вы слышите? Жан желает получить ее целой. Это первое. А что второе? Второе — этот старик. Старуха Сати отдаст все, что есть в ее доме, за мужа, иначе мы скормим его роркам. Сейчас холодно, и он продержится до того времени. Это второе. А что третье у нас? Стрип, что третье, скажи?
Стрип разинул рот, не в силах сообразить, что же третье.
— Эх ты, помет прыгуна! — отец сплюнул в отвращении. — Для чего тебе голова? Варить в ней мясо? Третье — это гильдсмен. О, какой выкуп мы за него получим. Назовите! Назовите! Люди…
Все клансмены начали выкрикивать:
— Ружья!
— Пули!
— Серу!
— Металл!
— Гильдские ружья!
— Еду!
Мистер Флиндерс кивал, улыбался, и его крошечные пронзительные глазки почти утонули в пятнах желтой кожи, он улыбался и кивал.
— Все это, — сказал он, сплюнул и добавил. — Все это и еще многое.