— Вы не можете обмануть смерть. Время и место смертного часа определяет Господь. В Библии сказано: «Не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий»[2].
— Я вовсе не пытаюсь разрушать планы Создателя, — ответил маэстро. — Но исследование ведет к знанию, а знание несет благо всем.
— На это можно возразить, что мы не созданы для того, чтобы знать слишком много. Человек вкусил плод древа познания добра и зла и за это был изгнан из райского сада. Знание может быть опасно.
Знание может быть опасно.
Тогда я впервые услышал это изречение. И снова вспомнил, когда его истинность подтвердилась в самых ужасных обстоятельствах.
Хозяин развел руками и ничего не ответил.
Монах вернул маэстро официальные документы, затем снял со стены один из факелов и дал нам знак следовать за ним.
Чтобы попасть в покойницкую, нам пришлось пройти вдоль здания, а потом долго спускаться по крутым ступенькам.
Помещение, в которое мы вошли, находилось глубоко под землей. В нем был низкий арочный потолок и вымощенный плитами пол. Здесь царил адский холод. Стену опоясывала длинная широкая полка, под которой лежали метлы, швабры и тряпки, стояли ведра. На полке с одной стороны были аккуратно сложены погребальные одежды, с другой — стояли коробочки и баночки с благовониями и разными мазями. В углу комнаты находились грубые подмости и какие-то доски, а посередине — два больших стола. То, что лежало на них, было накрыто простынями.
— Одного из свежих покойников вечером забрали родственники. Остались только два трупа — мужской и женский.
— Судя по всему, за ними никто уже не придет.
Льняные простыни были чистыми, свежевыстиранными. Отец Бенедикт хорошо справлялся со своими обязанностями и к каждому покойнику относился с уважением. Было очевидно, что милосердие монахов из ордена Святого Сострадания не делает ни для кого различия — ни для бедных, ни для богатых. Этого не скажешь о некоторых других орденах!
— Вот эта женщина вчера умерла в родах.
— Можно взглянуть?
Монах подвел нас к первому столу и откинул простыню с головы покойницы.
— Уличная девка. Промышляла в основном у реки, в нижней части города. Ее клиентура — пришлый народ: бродяги, барочники, погонщики мулов. — Он помолчал немного. — Вероятность дурной болезни весьма высока.
Маэстро посмотрел на лежавшую перед ним молодую женщину. Волосы у нее были расчесаны и убраны набок. Все еще влажные, они словно пропитались потом, которым она обливалась во время схваток. У нее было очень худое лицо; должно быть, она часто голодала.
— Нет, — решительно отказался хозяин.