— Потому что он знает его наизусть? — высказал я предположение.
— Вот именно, Маттео! — Маэстро внимательно посмотрел на меня. — Какой ты, однако, проницательный!
Он продолжал говорить, а его рука между тем уже набрасывала следующий рисунок.
— Ты прав! Кроме того, монах верит в истинность Писания, а это значит, что тайна слов может быть скрыта от него.
— Или же… — Маэстро сделал паузу, а затем продолжал, обращаясь то ли ко мне, то ли к самому себе: — Нет, в случае этого конкретного монаха лучше сказать, что он так основательно впитал в себя Слово Божье, что может легко повторить его, даже не задумываясь над смыслом.
Я ждал, не зная, закончил свой монолог хозяин или нет, и не вполне понимая смысл сказанного.
— Ты понимаешь, Маттео, о чем я говорю? Он верит в Священное Писание. Он всецело предан ему, и оно стало частью его самого. Он живет по Слову Христову и следует учению Господа, давая приют и пищу больным и страждущим.
— Это здорово для тех, кто нуждается и кому больше некуда пойти, — ответил я. — Но вы имеете в виду, что он не задумывается о смысле Священного Писания, что он просто произносит слова?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что в таком случае эти слова лишаются истинной ценности. Ведь любой человек может прочесть стих из Священного Писания.
Он пристально посмотрел на меня и спросил:
— Например?
У меня сердце упало в пятки. Он что, проверяет меня?
Он продолжал рисовать, но я знал, что он ждет ответа. Его мозг был способен выполнять больше чем два дела одновременно. Теперь мне следовало прочесть какой-нибудь стих из Священного Писания. Это доказало бы ему, что я христианин.
Но я был уверен, что смогу пройти это испытание. Бабушка очень любила читать вслух псалмы и отрывки из Библии, а у меня была хорошая память на сочный язык.
— Ох, да это может быть любой хорошо известный кусок! — беззаботно ответил я.
— А ну-ка, прочти что-нибудь!
Я медлил в замешательстве. Но потом вспомнил монаха из покойницкой и его отсылку к Книге Бытия, к тому месту, где Адама и Еву изгоняют из райского сада. Взяв это за руководство, я произнес:
— «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: „Где ты?“ Он сказал: „Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся“»[3].
— А ты считаешь, что нагота — это плохо? — Маэстро продолжал рисовать, но я знал, что он внимательно следит за ходом нашей беседы.
— Не знаю, — отвечали. — «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь»