На похоронах людей было мало, на удивление мало. Горстка её родственников, я да Шерил. Она была ещё слишком маленькой, чтобы понимать, что произошло, и я ей завидовал. Я стоял с дочерью на руках у свежезасыпанной могилы, читая идеально выгравированное имя: «ДЖОАННА МЕЙСОН» и не смел поднять глаза, боясь встретиться взглядом с матерью Джоанны. Она винила в случившемся меня и проклинала себя за то, что доверила дочь такому человеку, как я. Поэтому я старательно прятал взгляд, разглядывая носки собственных ботинок. Я боялся. Я боялся, что она захочет отнять у меня Шерил, которая стала для меня проблеском света в полной темноте. Тогда бы я точно сошёл с ума...
Но она этого не сделала. Два года после смерти Джоанны я не мог ничего писать, да и не хотел. Поэтому я полностью посвящал время Шерил, стараясь хотя бы частично заменить для неё ту, которая ушла слишком рано. На третьем году средства, заработанные на первых романах, начали исчерпываться, но к тому времени я уже достаточно восстановился, чтобы снова взяться за перо. Было, конечно, тяжёло, но я пересиливал себя, заставляя нажимать на клавишу «Ундервуда»... ещё разок... и ещё. Итогом моих продолжительных мучений стало «Солнце» - не бог весть какой сильный роман про отвергнутую любовь, но он пополнил наш пошатнувшийся бюджет. Приступая к новому произведению, я с удивлением обнаружил, что вид чистого листа снова начинает приносить мне былое удовольствие. Шерил через год пошла в первый класс – хотя ей было только шесть, психологи сочли, что она уже достаточно развита для посещения школы. Я сидел и писал в квартире, Шерил приносила из школы свежий аромат жизни и хорошие отметки. Старину Джонсона сменил Никсон, обожающий светиться на экранах. Жизнь, можно сказать, налаживалась, насколько она вообще могла наладиться.
... но всё кончилось, когда мы поехали в Тихий Холм.
Туман всё не хотел рассеиваться. У меня больше не было времени поглядывать на Шерил – теперь меня заботила только дорога, смутно маячащая за стеклом. Видимость стала почти нулевой, но даже в таких условиях я с тревогой увидел валяющийся на обочине мотоцикл, выкрашенный в сине-белый цвет. Я вспомнил об обогнавшей меня женщине в униформе копа. Не случилось ли чего?.. Но я не видел на корпусе мотоцикла вмятин или повреждений. Нет, это было не крушение. Мотоцикл просто оставили в страшной спешке, успев лишь наспех оттащить его на обочину. Я нахмурился и проследил в зеркале заднего вида, как мотоцикл постепенно исчезает в тумане. Что она увидела, коль решилась так вот бросить транспорт и рвануть неизвестно куда?.. Это мне очень не понравилось.