Разумеется, я был неправ в своей мимолётной слабости. Даже в Тихом Холме без движения не было жизни. Я понял это, когда по ржавому коридору пронёсся отчаянный женский крик:
- Помогите!
Я вмиг оторвался от стены, схватившись за пистолет.
- Помогите, кто-нибудь!
Голос исходил из ближайшей палаты. Женщина была действительно напугана – в голосе было столько ужаса, что он срывался в дребезжащий хрип. Это невозможно было слушать. Я подбежал к двери и застыл перед ржавой ручкой, не решаясь что-либо предпринять.
Женщина закричала снова:
- На помощь!..
Голос ослабел в конце, упав до еле слышного шёпота. Я приложился ухом к двери и громко спросил:
- Кто здесь?
Наступило молчание. Я забеспокоился – что случилось, почему она ничего не говорит? Потом догадался, что женщина просто не верит услышанному и напряжённо вслушивается в звуки с коридора.
- Есть кто-нибудь?
- ДА! – закричала она и забарабанила ладонями по двери. – Прошу вас, не уходите, пожалуйста, только не уходите...
- Я не уйду, - заверил я. – Вы меня слышите?
- Да, - ответила она уже спокойнее.
- Отойдите от двери, я попытаюсь вышибить его.
Шаги удалились вглубь палаты. Я отошёл назад, вобрал воздуха и ринулся вперёд. Как и ожидалось, дверь почти не оказала сопротивления – хлипкие шарниры, крошащиеся на глазах, не были способны удержать тяжёлый металл. Я даже чуток перестарался, и дверь стремительно отлетела метра на три. К счастью, женщина не стала недооценивать опасность и забилась далеко в углу.
Вот так Гарри Мейсон и появился в жизни Лизы Гарланд. Весело, с треском и грохотом. Едва я вошёл в палату, она бросилась ко мне – до половины палаты проползла, даже не пытаясь встать с четверенек, но потом всё-таки поднялась и кинулась прямиком мне на грудь. Я опешил от такого горячего приёма. Она уткнулась лицом мне в свитер и громко всхлипнула. Я не нашёл ничего лучше, как успокаивающе погладить её за роскошные рыжие волосы. Девушка была очень молодая, лет двадцати. На ней была униформа медсестры. Похоже, ей выпала та же участь, что и доктору Кофманну...
Она оторвалась от моей груди и с обожанием посмотрела на моё лицо. Да-да, с обожанием – я бы не перепутал это чувство ни с чем другим. Именно это я видел иногда на улицах при встрече с преданными читателями (стыдно признаться, но таковые имелись даже у меня). Но эта девушка в форме медсестры, конечно, не знала никакого Гарольда Мейсона, автора «Невинной луны». Тем не менее, взгляд её был весьма красноречив. Я постарался улыбнуться ей, но после всего пережитого улыбка отклеилась от моего лица надолго. Не знаю, что увидела она на моём лице вместо улыбки, но, по крайней мере, ей это понравилось - девушка прямо-таки засияла, как зажжённая рождественская ёлка.