Он страшно исхудал. Живот присох к позвоночнику, руки стали совсем узкими и костлявыми. Щеки впали, под глазами огромные круги. Волос у человека не было, только редкие клочки на макушке. Одежды на нем тоже не было, только уродливая пародия на ботинки лежала чуть поотдаль.
Человек сперва не отреагировал на нас, но вскоре поднял голову и с диким хрипом бросился на Власа. Нападавшего встретил выставленный вперед кулак. Человек отлетел, упал на пол и ударился головой. Но сознание не потерял. Он застонал:
-Ы…э…ыэ…ды-и….эды…еди…еды!
Влас закрыл дверь за собой. Я уже чувствовал, что становится теплее. Затем наемник наклонился к сумасшедшему (а это несомненно).
-На вопросы ответишь?
-Ыды… еды! – Требовательно хрипел человек, не обращая на вопрос никакого внимания.
-Ладно, дадим мы тебе еды, но на вопросы ответишь.
Человек немного помолчал, а потом, будто вспомнив что-то, закивал, жадно глядя на Власа.
Наемник достал из кармана кусок галеты, которой уже было лет пятьдесят, и кинул его голодающему. Тот жадно схватил еду и с наслаждением ее проглотил, практически не размусоливая.
-Ну что… - начал Влас, но человек внезапно захрипел, схватился за горло, за грудь, за живот, выпучил глаза и упал на пол с глухим стуком. Наемник подошел к нему и взял за руку.
-Сдох наш абориген… наверное на самом деле давно не ел. Что ж, простит мне бог грешок…
Наемник стал обшаривать комнату. Никаких вещей он не обнаружил. Потом снял с мертвеца ботинки, и из правого выпала маленькая облезлая коробочка. Я присмотрелся…
-Влас! Это ж диктофон!
-Без тебя вижу.
Местный житель взял коробочку в руки и нажал пару кнопок.
-Так, трек называется «Последняя запись». Символичненько. Послушаем-с.
Влас нажал еще на одну кнопку. Неожиданно громко из коробочки пошел звук.
«Сволочь Стрельников захлопнул дверь! Мы с ребятами пытались ее выбить, но она, гадина, крепко держится. В общем, надо подождать, пока сюда доберется кто-нибудь переждать» - в диктофоне мелькнул звук, как будто положили рацию. Началась следующая часть записи, голос стал заметно более уставшим. – «Припасов осталось не очень много, дня на четыре. Никто не пережидает, хотя вчера перед самым рассветом что-то довольно сильно ударилось об дверь. Дежурим по очереди, все чаще хочется спать». – Следующая запись. Голос начинает слегка хрипеть. – «Блин. Одно слово – блин. Запасы практически кончились, остался один сухарь и полбутылки воды. Надо растянуть как можно на дольше». – Запись снова переключилась, но на этот раз слов долго не было. Я уже решил, что их так и не будет. Но нет, голос. Полностью охрип, уставший до предела. – «Припасы кончились четыре дня назад. Приходится пить эту жижу, которая течет из трещины в стене, под правой койкой… дозиметр показывает, что от нее фонит порядочно, но что делать? Штельман съел свои сигареты. Теперь сидит и срет в углу». – Новая запись началась мгновенно, будто и не было паузы. Голос стал запинаться. – «Мы… с Гармашем съели и свои сигареты… пузу хреново, вкус поганей некуда… жижа перестала течь, мы день без воды. Штельман уже второй день вылизывает пол и… блин, как сказать то… короче жрет свои… нет, лучше вам не знать». – Следующая запись. В голосе появились те завывающие нотки, которые мы слышали от человека совсем недавно. – «Сегодняа-а…. Штельман бросился… на нас… мы его убили… нечьяа-а-аны… нечаянно. Он лежит… скоро мы не выдержим и… мы же его съедим!». – Следующая запись началась с того, что кто-то нажал несколько лишних кнопок, а затем прорезался воющий голос. – «Наверна-а-а-а… эыэ-та-а-а… па-а-аследняя моя за-апиыэсь… уф. Я… могу сказать пару слов норма-а-ально… позавчера я съел Гармаша и выпил его кровь… а-а-а… сейчас еэ-эм наполниытеэ-э-э-эль нар… это моя последняя запись. С вамиы-ы-ы был Леонид Страхов. Прощайте». – Запись кончилась.