И все замерли.
– Мы можем собирать детей вместо Жмота, он нам все рассказал. Мы пообещали – никто не узнает, что именно он нам все рассказал, – Рык говорил все тише, и в пещеру вползала неприятная тишина, даже костер горел бесшумно. – Мы можем это сделать и заработать еще больше. Детей нужно много. Больше, чем мог собрать Жмот.
– Сколько – много? – спросил Рыбья Морда. – Два десятка? Пять? Сколько?
– Столько, сколько привезем, – ответил Рык. – Жмот клялся своими дочками.
Ватажники переглянулись неуверенно.
Так не бывает. Этого не могло быть. На деревьях не растут самоцветы, и гусаки не гадят жемчугом.
– Где они столько изумрудных камней возьмут? – в голосе Враля смешались и надежда, и недоверие. – Сто тюков.
– Сто северных тюков, – напомнил Дед.
– А… – выдавил через силу Заика. – А-а-ахренеть…
– Но все не так просто, – Рык глянул на Полоза, и тот опустил голову. – Мы можем просто все подохнуть. Подавиться этим куском. Те, кто скупает детей… Они могут просто отказать, а потом убить. Купец такое видел, специально для него показали.
– Но мы тоже не дети малые, – сказал Дылда. – Это мы еще посмотрим…
– Ты помнишь, в позапрошлом году слух пошел, что волки среди зимы целый хутор выели? – спросил у Дылды Полоз. – На той стороне Омута? Не помню, как она называлась…
– Ясени, – буркнул Дед. – Только не волки, а медведь-шатун. Это вслух говорили, а тихонько, между собой, шепотом, что оборотень.
– Ты-то сам оборотня видел? – попытался засмеяться Враль, но получилось у него как-то невесело.
– Я-то не видел. А вот десять годков назад в деревню, где вместо жителей остались клочья мяса, входил. Во время Серебряной войны. Деревенька была не маленькая и не бедная. Там серебряные рудники, люди хорошо жили. Так людей не стало, а все деньги, все добро – осталось.
– Я тоже слышал, – сказал Рыбья Морда. – У меня приятель в том походе был, когда через Ясени Старый воевода пошел с войском.
– А Жлоб говорит, что это хуторян для того убили, чтобы его припугнуть. Целый хутор для того, чтобы он один все понял. – Рык вытащил из-за голенища нож, подбросил его в руке, поймал за рукоять, снова подбросил.
И отчего-то немудреная его забава показалась Хорьку загадочной и многозначительной. Бросил-поймал, бросил-поймал… Лезвие проскакивает над самой ладонью, если что – порежет: у Рыка нож всегда наточен до бритвенной остроты.
Правильно подхватит нож? Ошибется?
И они сейчас должны понять – браться за это дело, чреватое и богатством, и смертью?
– Будем решать? – спросил Полоз у ватаги.
Все переглянулись.
– С этим нужно переспать, – пробормотал Дед, и все облегченно закивали головами.