— Эх, Василка, Василка! — тая улыбку и покачивая головой, сказала Катя. — Пиво-то зачем пил?
Делала вид, будто осуждает зятька, — до чего же лицемерила.
Зять — человек с чудинкой. На свадебном вечере показал нам свою коллекцию монет. У него их больше трехсот: медные, серебряные, никелевые и несколько золотых. На монетах — откормленные, самоуверенные физиономии с париками, усами, бакенбардами, непонятные буквы и рисунки. Две-три монеты до того проржавели, что разобрать ничего невозможно, не ясно, из какого металла, и по форме не круглые, не поймешь какие, — увидишь такую бяку на дороге, поднять не захочешь. Были у него старинные медали, жетоны и всевозможные монетообразные знаки. Сокровища свои он размещал в альбомах, в обыкновенных альбомах для рисования; на бумажных листах полоски смытой фотопленки наклеены, получилось вроде карманчиков, куда всовывались монеты, под ними надписи, чья монета, ее стоимость, в каком году чеканена — все чин чином.
— Вот за эти две штуки я три пол-литра споил узбекам, когда, в Среднюю Азию ездил, — сказал Василий, указывая на старые, проржавевшие монеты-бяки. — С семнадцатого века... А вот энти... турецкие... Это французские, это немецкие, а эт-то... польские. В прошлом году прискребся тут ко мне завклубом. Дескать, откудов достаешь ты монеты такие, царские да буржуйские, подозрительные? Дескать, пошариться у тебя надо б. А я ему: «У бабы своей пошарься, а я так тебе пошарюсь, что и ног волочить не будешь».
Перебирал Василий монеты и медали, гладил их шершавыми грубыми лапищами, и на лице его вместо всегдашней насмешливости выражение ребячьего любования появлялось.
Собирал Василий и значки, нацепляя их на лоскут бархата.
— Вот ты чудилой назвал меня, отец. А сам-то тоже хорош. Каждый день мудреные книжки читаешь. А уж, кажется, куда тебе. Ну, я понимаю, про шпионов иль там сказки про ведьм... А то у тебя на столе «Капитал». Ну рази поймешь ты таку ученую книгу? A?! Не всякому профессору бородатому под силу.
— Не плети, чего не надо. Борода тут совсем ни при чем.
— Понимаешь?
— Понимаю! Слова, правда, есть совсем какие-то непонятные, мудреные шибко, а дух, чувствую, настоящий рабочий. Вчера вот словарь малопонятных слов купил. Изучаю. Тебе бы тоже надо. Шляпу напялил, а слова не по шляпе кривые, лапотные. Я хоть старый, а ты...
Василий недовольно хмыкнул. Но скорей из упрямства хмыкнул, из желания противоречить. Сказал:
— Все по-другому стало. Парни на баб теперь походят. Морды у парней девичьи — нежные да розовые. Давеча в магазине хлопнул по плечу одну. Думал: девка, а это парень. Потом разглядел: в штанах он и волосы — под бокс. А мордой, ей бо, на девку похожий.